Ритка

— Вот ведь и слова не подберешь… Другая какая-то. И внешне, да. Я думала, у тебя что дома? Заходила несколько раз, тебя все нет. Мать на днях постряпала, устроили семейную пирушку. По случаю ее выздоровления. Нет, шапку пока так и не нашли… Олег как раз зашел. Ну, я и отправилась за тобой. А мать говорит: нету ее. А отец… Работает?

Катя, конечно, ни о чем не догадывалась. Ей такое и в голову не могло прийти. И тут Ритка вдруг поймала себя на том, что ей хочется намекнуть Телегиной на свою особую жизнь… Проговорила как можно независимее:

— Что отец? Пусть работает, пусть как хочет. У меня своя жизнь.

На чистом Катином лбу появилась морщинка. Катя в недоумении похлопала ресницами.

— То есть… Ну, как же. У каждого своя. И все же Ритка усмехнулась ее наивности.

— Я уже говорила: мне бы только дотянуть до аттестата.

— Ну вот, и я о том же! — обрадовалась Телегина. — А ты что-то сдала в последнее время. Не успеваешь?.. И вообще… где ты все пропадаешь?

И тут Ритку одолела тоска. Поднялась с бревна. Сказала, глядя мимо Катиного лица и впервые назвав ее по фамилии:

— Ладно уж, Телегина! Пусть твоя комсомольская совесть не болит. Девятый я как-нибудь дотяну. И без помощи вашего комитета. Мне это самой нужно. А остальное… остальное в моей жизни никого не касается. Что?.. Бредни все это, Телегина. Разговорчики! Каждый человек сам по себе и никому до него нет дела.

Подумала, что обижает Катю, несправедлива по отношению к ней, но уже ничего не могла поделать с собой. Добавила, глядя прямо в широко распахнутые, с голубоватым белком глаза Кати:

— Пойду летом работать. Я уже и место себе подыскиваю.

Катя осталась там, возле полуразрушенного домишка, чертя прутиком узор на снегу, а она ушла. Не могла она больше смотреть Телегиной в лицо. Она и не предполагала, что это будет так… Она только теперь, во время разговора с Телегиной поняла, что та жизнь, которой она жила до сих пор, кончилась для нее навсегда. Хоть и трудная, и горькая, из-за отца, она все же в остальном была такой же, как и у других ребят. А теперь.

Разговором с Катей она, Ритка, словно подвела под той жизнью черту. Теперь у нее все будет по-другому. И нечего делать вид, будто это не так. Чего уж теперь!

О работе, о том, что она подыскивает там что-то, она брякнула Телегиной так. Ничего она не подыскивала. И вообще ни о чем нс желала больше думать.

Надоело! Думать, переживать… Теперь она знает — можно жить и по-другому. Бездумно, легко и красиво. Да, да, красиво! Они с Андреем очень здорово «смотрятся», когда идут рядом между ресторанными столиками. Он большой, сильный в белоснежной сорочке с галстуком, в отлично сшитом костюме и она — тоненькая, воздушная прямо-таки со своими необыкновенными золотистыми волосами и гордым профилем.

Только вот с одеждой, нарядами у нее по-прежнему затруднения. Голубое платье уже надоело. Иногда она, правда заменяла его теперь тем пестреньким, которое подарила мать. Но в нем было что-то детское.

Наконец ей удалось купить кофточку, недорогую, конечно, за двенадцать рэ. Она сэкономила эти деньги на покупках, за которыми ее посылали Валерка и Андрей. Буквально по рублю. Обозлилась: что в самом деле? Они пропивают за вечер по целой десятке, а она…

Кофточка была темно-василькового цвета, с глухим воротом, не очень шел к ее тонкой и слабой шее. Хлопчатобумажная нитка с синтетикой.

К этой кофточке требовалось какое-нибудь украшение. И Ритка набралась смелости, сказала об этом Андрею. Нарочно при Аиде. Кроме них с Валеркой, была еще одна пара. Крутили магнитофон, болтали. Валерка прошелся что-то насчет того, что Ритке идет новая кофточка, она и ухватилась за эти его слова.

— Кофточка-то мне идет, я и сама знаю. Но к ней требуется дополнение. Бусы, брошка. А Андрей и не догадывается никогда подарить мне что-нибудь такое.

— Я? Не догадываюсь? — Андрея, как она и рассчитывала, задели ее слова. Он тут же, с нетрезвой щедростью выложил ей на колени две десятирублевки. — Я в этих ваших дамских побрякушках не разбираюсь. Поэтому и не догадался.

Ритка не стала капризничать, взяла деньги. За двадцать рублей можно купить туфли. Не шикарные, конечно, и все же.

Туфли ей не попались. Зато в витрине ювелирного магазина ей бросился в глаза кулон — массивная цепочка под золото и большой, с ноготь, сиреневый камень. Как раз то, о чем мечтала и чего ей так не хватало для кофточки.

…Она сунула руку в карман пальто, в котором лежала коробочка с кулоном, и всю дорогу от магазина до дома держала се там. Господи, оказывается, можно испытывать сумасшедшее чувство счастья от одного лишь прикосновения к такой вот коробочке в своем кармане.

Обычно, шагая по городу, она замечала все лица и одежду прохожих, каждое дерево, здание и, уж конечно, небо, солнце, сопки вдали. Ничто не ускользало от внимания и заставляло думать, думать, думать…