Ритуал

Единственной из Высших. И в идеале, чтобы меня перестали считать Высшей. Старики уже потеряны – я покосилась на небольшие кружки пожилых, многие сидели вокруг костров и неспешно дымили трубками, а вот юные… здесь можно попытаться.

Старейшины закрыли мне парадный вход, явно продемонстрировав отношение, но кто сказал, что нельзя войти через чёрный?

– У вас есть сказания, Нэнс? Легенды или хроники? Как те, что исполняют менестрели?

– Конечно, мисси, – аларийка удивленно всплеснула руками. – В круге есть всё!

– В-круге-есть-всё…

Прекрасно. Значит, мне непременно нужно повысить культурный уровень, чтобы знать, о какой героине в детстве мечтал каждый из этих юнцов.

И стать ей. Девушкой-из-грёз-аллари.

Создать, если придется, слепить. Люди склонны ревностно охранять своих героев и возносить на пьедестал, и аллари не исключение.

– Мисси? – аларийка потормошила меня, утягивая к костру, у которого уже собралась очередь из молодых пар и одиночек – все улыбались, готовясь прыгать. – Начинают всегда с меньшего костра и далее, пока хватит смелости, – Нэнс качнула головой куда–то в центр табора – где языки пламени взлетали в небо намного выше палаток.

– Прыгаем, – постановила я, встав в очередь, как все. Молодые аларийки захихикали, парни заулыбались, подначивая – я была ниже всех ростом.

Стать своей.

Я искренне улыбалась в ответ, наслаждаясь минутами безделья. Веселое настроение было заразительным.

Стать своей, Блау.

Чтобы изучить аллари, нужно думать, как аллари, чтобы все, кто сейчас стоит здесь, не колеблясь встали на мою сторону, когда… если… их псаков избранный всё таки объявится.

Место будет уже занято.

Первый костер, второй, третий. Костры становились всё больше, очередь из желающих редела, но увеличивалась толпа зевак. С хохотом и гиканьем, подначивая друг друга, мы разбегались и прыгали, пламя лизало пятки, и пыхало жаром. Нэнс перепрыгивала следом за мной и сдалась только ближе к концу.

– Я не пойду, мисси, – с хохотом отбилась она от меня. – На большой костер ходят только парни и то не все…

Бутылку аларийского самогона мне передали перед вторым прыжком, просто сунули в руки – на морозе, из горла, самогон. И жадно ждали реакции.

Нэнс хихикнула, а потом зашлась грудным смехом, когда я с благодарностью присосалась к бутылке. Псаков праздник был очень длинным, и пока ещё не собирался заканчиваться.

– Благодарю, это было кстати, – я вернула ошарашенному юнцу бутылку, разбежалась, и лихо сиганула с оглушительным визгом, получая настоящее удовольствие от такой ерунды.

Просто забыть про всё на этот вечер. Забыть, и представить, что у меня тоже есть право развлекаться.

Мы пили и прыгали, прыгали и пили, пока не добрались до центра табора. Большой костер впечатлял. Аллари не мелочились – толстые не рубленные поленья, сложенные пирамидой полыхали так, что и подойти на десять шагов было горячо. Фейу точно оценила бы.

Из всей группы молодежи мы остались втроем, я и ещё пара долговязых парней, которые уже панибратски хлопали меня по плечам – испугается ли маленькая чужачка?

И чужачка пугалась. Нельзя разочаровывать, ведь они ждали именно этого?

Пятилась назад, охала, сомневалась, уступая право прыгать первыми – мужчинам. Огонь не был опасен – мой купол сработает сразу, но аллари не идиоты, прожив столько времени бок о бок с Высшими, они точно знали, зачем сиры носят массивные кольца на изящных пальцах.

Поэтому я стянула все, без всяких колебаний. Ссыпала горстку артефактов в ладоши Нэнс, чтобы бдила, и подняла вверх белоснежные руки, демонстрируя – играем честно.

Доверие рождает доверие, а я сняла защиту и повернулась открытой спиной.

Из толпы заулюлюкали, и даже старики и те, оторвались от трубок и с ленивым снисхождением, краем глаза следили за нашими развлечениями. Толпа плотнее сомкнулась за нами – все ждали финала. Самый большой костер – самая большая удача в эту зиму, для тех, кто рискнет.

Первому аларийцу поджарило полу кафтана и немного сапог – снег шипел, когда он нырнул в сугроб. Алариец, который прыгал вторым, был более удачлив – его не зацепило. Я прыгала третьей. Отошла, примерилась и шагнула ещё назад – слишком большим был костёр.

Размяла пальцы по старой привычке, подмигнула Нэнс и рванула вперед. Ветер свистел, шипели поленья, рассыпая искры с треском, дрожало марево раскаленного воздуха, куда я влетела, сгруппировавшись. Миг – и я на другой стороне.

– В сугроб, – скандировала толпа, и я нырнула в снег, чтобы потушить почерневший низ алой юбки – меня все–таки зацепило.

Потом мы снова пили, сравнивали породы лошадей – меня утащили в таборные конюшни, катались с ледяных горок вниз, прямо до замерзшей в стекло реки, играли в снежки и ржали до упаду. Взлетала и опадала колоколом подпаленная снизу алая юбка, алели от мороза и выпивки щеки, сияли глаза.

Нэнс не вмешивалась и в развлечениях почти не участвовала, бдительно следуя за мной по пятам с видом гордой матери, озабоченной проделками неугомонного дитя.