Робеспьер

Со 2 сентября и до начала работы Конвента Робеспьер молчал, его практически не было видно. Неожиданно он столкнулся с огромным клубком проблем, и здоровье его не выдержало: он заболел. Но болезнь его, по мнению многих, носила скорее психологический характер. Те, кто знал его раньше, отмечали его желтый нездоровый цвет лица и лихорадочную озлобленность, проявлявшуюся по пустякам. Скорее всего, он мучился бессонницей, ибо привык вставать рано, а засыпал поздно. До 10 августа его активность протекала в довольно ограниченном пространстве: улица Сент-Оноре, где находились дом Дюпле, Якобинский клуб и кафе «Режанс», куда он, как говорят, иногда захаживал. Говорят также, что герцог Орлеанский-Эгалите тоже любил посещать это кафе. Если судить по рассказам современников, после того, как Робеспьер поселился у Дюпле, он редко принимал чьи-либо приглашения. Размеренная жизнь в замкнутом кругу соответствовала педантичному характеру Робеспьера. Жизнь эта была совершенно прозрачна, что соответствовало тому образу, который создавал Неподкупный: образ лидера, которому нечего скрывать. Революция 10 августа и последующие события вырвали его из привычной среды, столкнули лицом к лицу с грубым, голодным и неуправляемым народом, тем самым народом, от имени и во имя которого он постоянно выступал. И это столкновение не могло остаться без последствий. Как бы ни старался он затвориться в стенах дома Дюпле, он не мог не почувствовать лихорадочного биения сердца опьяненного убийствами города, тем более что расправы происходили в том числе и в нескольких кварталах от Вандомской площади, где заседала секция Пик{12}

. Постоянно говоря возвышенными словами о кинжалах тиранов и грозящей ему гибели от рук заговорщиков, Робеспьер не мог не испугаться уродливого лика Смерти, явленного несчастным жертвам народной мести. Чистые одежды Революции запятнала кровь множества невинных людей, погибших в страшные сентябрьские дни. Соседние государства ужаснулись, иностранные послы спешно покидали Францию. Межпартийная борьба приобретала кровавый характер: нападая в эти дни на Бриссо и бриссотинцев, Робеспьер, по сути, попытался физически уничтожить своих противников.

Подготовка к выборам требовала от Неподкупного много сил: приходилось изворачиваться, чтобы отстранить от участия нежелательных, но активных лиц из бывших фельянов и конституционалистов. Жирондисты, которым он предрекал провал, в Париже не получили ни одного голоса. К политическим тревогам Робеспьера добавились домашние заботы: из Арраса приехал Огюстен, чтобы баллотироваться в Конвент, а за ним Шарлотта, хотя ее никто не приглашал. После неудачной попытки «похитить» старшего брата и убедить его поселиться с ней в квартирке на улице Сен-Флорантен Шарлотта продолжила «усердно навещать» его, посылать варенье и засахаренные фрукты, которые тот «очень любил», вызывая этим великое недовольство мадам Дюпле. Однажды, увидев служанку с очередными баночками от Шарлотты, мадам Дюпле возмущенно воскликнула: «Несите это обратно, я не хочу, чтобы она отравляла Робеспьера!» Как пишет Шарлотта, боясь причинить огорчение брату, она не стала поднимать скандал. Присутствие сестры с ее тяжелым вздорным характером тяготило Робеспьера, привыкшего в доме Дюпле к спокойной жизни.

Трагический и одновременно героический сентябрь 1792 года явился едва ли не самым насыщенным месяцем революции. 20 сентября в сражении возле городка Вальми французская армия под командованием генерала Дюмурье одержала первую победу. После длительной артиллерийской канонады с обеих сторон австро-прусские войска стали отходить, а французы, двинувшись в наступление, начали вытеснять интервентов с территории Франции и к 7 октября окончательно вытеснили их за пределы государства. «Блицкриг» герцога Брауншвейгского провалился. Недовольные таким исходом французские аристократы- эмигранты обвинили герцога в том, что он продался Дантону. Вряд ли в министерстве Дантона нашлось столько денег, чтобы купить герцога, но вот бриллианты вполне могли его соблазнить. А за несколько дней до сражения при Вальми в Париже из здания, где хранились ценности королевской семьи, действительно пропали бриллианты, в том числе и довольно крупные. Когда герцог умер, среди его драгоценностей обнаружилось несколько бриллиантов из тех, что загадочным образом исчезли из парижского хранилища. Была ли это случайность или Дантон в самом деле решил подстраховаться, дабы наверняка обеспечить победу при Вальми? Эта победа была нужна республике как воздух: на следующий день в Париже открывался вновь избранный Национальный конвент.