Родиться Царём

Толик и Олег от души захохотали. А Пат, сидя, задом к ним не увидав, что сотворил Анатолий, от бешеного рявканья, неожиданно сделал вираж вокруг медведя. Медведь в это время показал свои жёлтые большие зубы и выпрыгнул из воды в сторону катера, так, будто у него под лапами была точка опоры. Не достав несколько сантиметров до борта катера, он получил второй удар увесистым веслом. Возмущённо ещё раз рявкнув, медведь поплыл к берегу.

— Вы, чего с ума сошли? — заглушил мотор Пат и выпучил глаза от испуга, — с Мишкой так шутить не полагается, порвёт не задумываясь. Зверь он непредсказуемый и опасный. Это с виду он кажется большим и неповоротливым, а на самом деле, у него ловкость и реакция как у рыси.

— Успокойся вон он на берег уже выходит? — сказал Олег.

Медведь вышел в это время на остров, посмотрел в сторону катера. Прорычал, потряс задней лапой, освободившись от воды, он скрылся в прибрежных зарослях.

— Знаете, что он подумал сейчас? — спросил Пат.

— Медведи ещё думать умеют? — засмеялся Толик.

— А как же! — утвердительно воскликнул Пат. — Мишка подумал, за что — же меня эти «укротители» веслом по морде треснули?

После чего он завёл мотор.

— А рыбу, где будем ловить? — поинтересовался Олег.

— Ловить мы не будем, проверим мои сети и назад. А они у меня в разных местах заброшены, на осетра и сига. Мы должны управиться за три часа. На кессоне, откуда мы отплывали, будет нас ждать мой шурин на мотоцикле.

— Шурин это твоей жены брат? — спросил Толик.

— Да он, греческого рода и племени, но больше похож на еврея или грузина.

— Не похож, наверное? Грузины и евреи на машинах ездят, а этот твоим мотоциклом пользуется, — сделал вывод Олег.

— Всё у него было раньше, но просадил в карты своё добро вашему брату в Северном посёлке. Теперь зарёкся не садиться больше за игру. Он охотник и портной хороший. Сам шапки шьёт любого фасона. Почитай вся Игарка в его шапках ходит.

— Ну и как слово держит? — не унимался Олег.

— Когда мы с мужиками играем, с нами не садиться, а где — то может и поигрывает, но жить, однако лучше стал. На материк собрался бежать, выходит, денег под копил.

После проверки первой сети, руки у всех заледенели. Но богатый улов стоил этого. С десяток осетров и огромную стерлядь килограммов на пятнадцать они извлекли из сети.

— Это дело надо обмыть, — радостно заявил Олег, — у меня пальцы не сгибаются от промозглого холода.

— Обязательно, — почти в унисон ответил ему Толик. Раздался громкий щелчок пробки, которая улетела за борт. Забулькало вначале в горле у Толика. Затем бутылка перешла к Пату. Олегу достались остатки. Он допил и выбросил тару в Енисей:

— Я столько рыбы ценной никогда не видал. Раньше почему — то всегда думал, что такая рыба обитает только в Каспии и низовьях Волги. А оказывается она и в Енисее водится. Откуда интересно она здесь?

— С Карского моря заходит, — ответил Пат. — Не забывайте, что Игарка это морские ворота.

Он посмотрел на часы.

— Время уже три часа, нам надо ещё одну сеть проверить. В четыре часа полярная ночь окутает нас, и мы ничего не увидим.

Действительно атмосфера отдавала тусклотой. Заревел мотор и, отбрасывая шугу в сторону, катер устремился вперёд.

Во второй сети тоже много рыбы оказалось пеляди и сига, но всю рыбу Пат отпустил в Енисей.

— Зачем ты это делаешь? — закричал Толик.

— Рыба сонная, а пелядь вся с икрой, — спокойно ответил Пат.

— Так рыба же вроде только весной с икрой ходит? — удивился Олег.

— Пелядь осенью и даже зимой может нереститься, а сонную я рыбу выкинул, чтобы не отравится. Нам и этого улова за глаза хватит. Засолим, возьмёте с собой по двадцать килограммов на материк. Только самолётом вы её не увезёте. Обратно по воде придётся возвращаться. А хотите, ешьте всю сейчас, до отъезда, — посоветовал Пат.

— Надо же век живи, век учись, — сказал Толик, — откуда бы мне знать, что со спящей рыбы можно отравиться.

— Я однажды так отравился, думал, что зрение ко мне не вернётся, но ничего выходился, — дрожа от холода, рассказывал Пат.

— Допей вино остатки, — не дрожи? Ещё бутылка осталась, — предложил ему Олег.

— Я лучше дома допью, в тепле под жареную стерлядь.

— Да пей ты не скромничай? — принуждал его Олег, — дома мы тебя зальём вином.

— Ребята, а деньги у вас есть? — спросил Пат, — а то я всю свою зарплату кредит выплачиваю, и дочке в Норильск отсылаю, она учиться в индустриальном институте, — сетовал он. — Вот за счёт рыбы живу. Людка у меня не особо много получает и то половину пропивает.

— Хорошо, что не все, — сказал Олег.

— Да ей дай волю, она всё пропьёт, если бы, я её не стегал, давно бы прописалась в психушке на втором участке.

На кессоне их встретил Грек. Он был в кожане, руки спрятаны в тёплые на меху рукавицы. На мотоцикле не мудрено в такую погоду руки обморозить.

Затолкав всю рыбу в люльку, они проводили его домой к Пату, а сами пошли пешком. По дороге Олег зашёл в магазин и набрал целую батарею вина и килограмм шоколадных конфет.

Все осетры лежали в кухне на полу. Людка со своим братом Греком уже жарили стерлядь большими кусками на чугунной сковороде.