Рок. Лабиринт Сицилии

«Осада Акраганта уже велась четыре месяца… Проконсул Аппий Кавдик руководил осадой. С суши Акрагант был полностью взят в кольцо. Два легиона и союзная сиракузская тяжёлая пехота осуществляли осаду. С моря дела обстояли значительно хуже. Близость Гераклеи, где стоял основной флот Карфагена, не давала блокировать город с моря. Все попытки блокады города с моря, оборачивались для Рима потерями. Флотом Карфагена командовал Гамилькон Ганнон, один из суффетов Совета Карфагена. Это был человек твёрдого, упрямого характера! В то же время он был очень осторожным полководцем. Он, двигаясь вдоль побережья от Гераклеи до мыса Экном, всякий раз снимал морскую блокаду с города. Гамилькон не дробил свой флот и двигался с максимальным числом галер. Численность флота была огромной, триста пятьдесят боевых кораблей. И если для прикрытия Героклеи оставалось пятьдесят кораблей, то с Гамильконом было триста. Флот Гамилькона прикрывал самый узкий пролив к берегам Тунесса. Кроме того, был ещё один флот, насчитывающий пятьдесят четыре галеры. Этот флот мог появиться где угодно и когда угодно. Он наводил ужас на эскадры союзных Сиракуз, почти полностью потопив их. Его передвижения не поддавались логике и поэтому, завидев его, и римляне, и сиракузцы старались ретироваться даже в том случае, если их силы были равны. Это был флот Баркидов. Если эти флоты соединялись — победить их было невозможно! Но, эти два военачальника не любят друг друга и соперничают во всём! Старая вражда суффетов Карфагена играет нам на руку! — Регул подвинул к себе письмо, но снова задумался. — Но война примиряет внутренних противников! Это надо учитывать! И рассчитывать на засаду с моря не приходится!»

Он опять принялся писать… Вечером один из отправленных за день ликторов зашёл к Регулу и отрапортовал:

— Письмо Скрофе доставлено, консул. Гемиола отбыла по вашему приказу в заданную точку.

— Очень хорошо, — произнёс задумчиво Марк…

Глава 5

В проливе туман. Ветер стих, и тёплый воздух с материковой Италии поднялся вверх под воздействием более холодного морского, затем остыв, опустился в проливе густым туманом. В проливе движется конвой, вышедший ночью из Реггия, где Рим организовал огромные склады для снабжения воюющих армий в Сицилии всем необходимым. Впереди, сзади и с боков конвой, состоящий из неповоротливых грузовых судов, прикрывают боевые квадриремы и квинтиремы. Число их внушительное. Командирская галера идёт впереди. На ней Септемий Бибул, он пристально всматривается в туман. Небо потихонечку начинает сереть на востоке. Близится рассвет…

— Сколько ещё, по-твоему, продлится эта война? — спрашивает Бибула командир конвоя Клавдий Курион.

— Всё зависит от наших побед, — уходит от прямого ответа Септемий, — а их у нас немного. Вначале войны консул, а ныне проконсул Аппий Кавдик добился побед в нескольких сражениях с пунийцами, что вынудило выйти из войны Сиракузы и впоследствии стать нашим союзником. Консул Гай Дуилий принёс римской славе ещё один венок, победив пуннийцев в большом морском сражении у мыса Мил, благодаря изобретённому, им же самим, перекидному мостику, называемому сейчас его именем — Дуилин мост. И всё… На этом, наши победы закончились! Ты знаешь, хорошими мореходами мы так и не стали! При одинаковых кораблях пуннийцы стреляют с волнующегося моря намного точнее наших стрелков. Мы берём их тараном, а потом идём на абордаж, а они нас мастерски расстреливают из баллист почти в бурю. На суше тоже нет успехов! Наоборот, Гамилькар Барка бьёт наши легионы, заставляя держаться их только в кулаке. А Сиракузы, эти хитрые греки, предпочитают смотреть со стороны, как мы истребляем друг друга. А ведь именно они были зачинщиками этой войны! Вся надежда на экспедицию в Африку Регула и Манлия. Но Манлий застрял под Лилибеем, а Регул ссылается на нехватку провианта. Хотя мне кажется, что он ждёт конца осады Акраганта. Только зачем? — недоумевает Септемий.

— Да, Септемий! — соглашается Клавдий. — А помнишь славную битву в Самнии, когда мы с тобой легатами, под началом нашего славного консула Ливия Гая Селинатора, двумя легионами разгромили их царя Амвросия! Тебя ещё раненого тогда спас какой-то молодой воин, получивший за это Гражданский венок и ставший потом центурионом! — вспоминает Курион.

— Кассий Кар! — уточняет Септемий Бибул. — Да, это было славное сражение и славные дни для римского народа!

— Впереди, справа по курсу, какие-то холмы! — кричат дозорные со смотровой башни, что на самом верху мачты.

Клавдий, как ни всматривается, ничего не видит, туман слишком густой…

— Это Теренские мели, — говорит Септемий, — мы уже близко!

— Спасибо тебе, Септемий, что не забыл о старом друге! И после такого потрясения, какое тебя постигло совсем недавно, — Курион поглядел на подвешенную руку квестора, — ты не испугался вновь зайти на палубу и приплыть на встречу мне, дабы помочь мне избежать вот этих самых мелей!!! Клянусь, всеми дарами великого Юпитера, ты отважный и бескорыстный друг! — благодарит Септемия Курион.