Рок. Лабиринт Сицилии

Все трое помолчали, каждый думая о своём.

— Да-а-а! — нарушил молчание Диархон. — А какова судьба Калиппа? Почему он не стал известным, как Леонид? Я был с Карталоном несколько раз в Элладе, но ни разу не слышал об этой победе!

Ксантипп задумался, потом ответил:

— Наверное, культура греческого мира изменилась. Исчезли поэты и философы-историки, способные восторженно передать этот подвиг потомкам. Великая эпоха сменилась враждой и жаждой власти Диадохов! Они ввергли греческий мир в бездну войн и междоусобиц. Культурная планка эллинистического мира сменилась восточным, бездуховным поклонением силе и власти, которого требовали к себе развращённые Диадохи, уничтожавшие друг друга, а заодно и мир, их создавший! Учения Аристотеля и Платона, трагедии Эсхила, Аристофана и Еврипида если не забыты, то уже не столько значат в нашей культуре. Свобода и равенство греческих полисов меняются на раболепие к роскоши и власти. Вот причины затухания нашей греческой культуры…

Ксантипп снова задумался над чем-то…

— Кто знает, Диархон, — спокойно сказал третий собеседник, — будут ли известны потомкам наши имена? К славе нужно относиться как к надетому на голову на время лавровому венку. Сегодня он благоухает, завтра завял и засох. Время стирает из памяти не только имена людей, но и города и государства. В этом мире зло и жестокость запоминаются намного легче, как и его носители! А любое доброе дело или слово можно оболгать, очернить и поэтому преподать его в ничтожном виде. Наш город поразила эта же болезнь! Жажда власти и богатства, как кольчатая сколопендра, источила сердца многих живущих в нём!

Диархон согласно кивнул и задумался.

Ксантипп, развеяв свои думы, поднял голову:

— Ну, а что ты собираешься делать, Карталон?

— Поддержу Гамилькара в Сицилии. А потом отправлюсь в Испанию. У нас с Гамилькаром возникли там планы. А потом… потом…

Карталон задумался на минуту.

— Потом постараюсь выполнить одно обещание, данное мной одному моему старому товарищу. Но перед этим надо отвезти домой Тонгу. Можно попробовать проплыть по его большой реке, вглубь его таинственной земли. До самого её начала!

— Я надеюсь, ты не забудешь наш с тобой уговор насчёт матроса Ксантиппа, — улыбаясь, напомнил спартанец.

— Освободившись, плыви в Гадес. Там спросишь род Кортуньи. Это род Сибиллы. Там мы и встретимся.

— Очень хорошо! Я с нетерпением буду ждать этого момента.

— А я? Что буду делать я? — спросил Диархон.

— Служить своему городу, Диархон! — ответил Карталон. — Ты подаёшь большие надежды, и отношение к тебе Совета доверительно и объективно! Ты на своём месте. И лучших помощников Гамилькару, чем ты и Теоптолем, желать очень трудно! Я передал тебе многое из того, что знал в морском деле! Но дай мне слово, что никогда не полезешь в политику! И ещё! Служи мечом народу, а не Совету!

— Хорошо, Карталон. Я учту твои замечания, — утвердительно ответил Диархон.

— Ты преобразился, Карталон! Вышел в море, и мне кажется, что твоя бледность сходит с лица. Море действительно действует на тебя оздоровляющее! — сказал Ксантипп.

Карталон не ответил. Вчера ему приснилась Антифона. Он помнил обещание, которое давал ей. И ему стало не по себе от того, что он ещё не выполнил его…

— Когда мы доплывём до Гамилькона? — спросил Ксантипп.

— Я думаю утром мы минуем мыс Бон, — видя задумчивость Карталона, за него ответил Диархон.

— Хорошо, пойду прилягу! Глаза слипаются! — Ксантипп направился к своим номархам.

— О чём ты думаешь, Карталон? — вывел своим вопросом из задумчивости Карталона Диархон.

Карталон поднял на него глаза.

— Я думаю, Диархон, что пора мне жениться! И заиметь детей! — улыбнулся Карталон.

Диархон удовлетворённо заулыбался. Это были первые слова, которые он слышал от Карталона о его личной жизни.

— Конечно же! Сибилла уже давно ждёт от тебя этого предложения, надеясь понянчить твоих детишек!

Карталон удовлетворённо улыбнулся:

— И я надеюсь. А теперь, Диархон, пойдём отдыхать! Думаю, к утру мы достигнем флота Гамилькона.

Собеседники пошли по местам своего ночлега на корабле. На галере всё затихло и только дежурная ночная вахта продолжала следить за морем, вслушиваясь в тишину ночи.

…Утром ветер усилился. Он был попутным и поэтому ускорил движение эскадры Карталона. Диархон проснулся от сильной качки корабля. Он вышел на палубу. Команда уже проснулась, а на башне лучников стояли Карталон и Ксантипп. Диархон направился к ним, перебегая от каната к канату. Галеру сильно качало на волнах, всё время поднимая её на гребень волны. Диархон, пробегая, увидел Тогана, который с тремя подручными матросами из команды полез на мачту зачехлять основной парус.

Диархон осмотрелся. На западе со стороны Геракловых столпов горизонт покрывался белой полосой…

— Диархон! — крикнул ему с мачты Тоган. — Надвигается шторм! Надо убедить Карталона зайти в какую-нибудь бухту!

— Да, согласен! Похоже на тайфун с грозой! Через час придёт сюда и начнётся! — прокричал в ответ Диархон.

— Иди и переговори с ним! — волновался Тоган. — Пока мы недалеко от берега.