Роковая наследственность

Тем временем, отругав швейцара за то, что тот позволил кому-то осматривать уже практически сданную в наём квартиру, по лестнице на второй этаж поднимался владелец дома – Аполинарий Игнатьевич Голованов.

– Это что ж там за дама то такая? До этого случая Фомич словно цербер на дверях стоял, а тут… Заикается, бубнит, а толком и сказать ничего не может, – рассуждал вслух господин Голованов.

Приоткрыв дверь квартиры, он услышал звонкий женский смех, доносящийся из гостиной. Через десяток шагов, его взору предстала необычная картина.

Держа в руке большую шляпу, по середине залы, шурша платьем кружилась молодая восхитительная женщина. Не замечая стоящего в проёме дверей хозяина, она смеялась, запрокинув назад голову. Скоро, глубоко дыша она остановилась и подошла к окну. Достав из рукава кружевной платок, женщина несколько раз обмахнулась им, а затем, неожиданно резко повернулась. Держась за подоконник широко расставленными руками, она улыбалась, глядя на хозяина дома.

– Здравствуйте, Аполинарий Игнатьевич! – громко и задорно произнесла Катя, как будто они сто лет уж знакомы. Рассматривая прекрасную незваную гостью, господин Голованов продолжал стоять как вкопанный. Пользуясь его заторможенностью, Катя сама подошла к нему и мягким завораживающим голосом сказала.

– Ах извините меня, извините ради Бога, за то, что без дозволения вторглась в ваши владения. И Фому, прошу не ругать. Премилый старичок, он просто не смог мне отказать.

– Простите, но с кем имею честь разговаривать? – спросил Голованов, медленно выговаривая слова.

– Екатерина Степановна, – ответила Катя, кокетливо протягивая ему руку.

Никогда ещё Голованов не целовал руку даме с таким наслаждением, а поцеловав, неохотно выпустил её, и Катя конечно же заметила это.

– Дорогой Аполинарий Игнатьевич. Дело в том, что я хочу снять эту квартиру. Она мне очень, очень нравится.

Находясь в полной прострации, не отреагировав на услышанное, Голованов сосредоточенно пытался вспомнить – кто эта дама? Сомнения не было, ранее её он не встречал, и знаком с ней не был. Но чувство, что неоднократно слышал восторженные описания красоты именно этой женщины, будоражило его мысли.

– Так что вы мне ответите? – переспросила Катя, заметив на его лице, глубокую задумчивость. И пока Аполинарий Игнатьевич собирался с мыслями, она, словно колдуя, вальяжно расхаживала по гостиной.

Голованов не сводил с неё глаз. Её фигура, необыкновенной красоты платье, огромные зелёные глаза, голос, движения, и даже эта шляпа с бантом и перьями, всё, вызывало в нём восторг! Он был почти что влюблён!

Когда Катя остановилась у окна, слегка прокашлявшись, он виновато произнёс.

– К сожалению…

– Вы хотите сказать, мол эта квартира почти что сдана. Но мне доподлинно известно о существовании лишь устной договорённости. Ведь залога вам не оставляли, а нет залога – нет гарантии заключения договора, и по закону вы имеете полное право отказать этим людям в найме.

Она говорила эти слова медленно приближаясь к Голованову, и оказавшись подле него уж совсем близко, слегка флиртуя добавила.

– А вы, могли бы стать для меня самым желанным гостем, и эти двери всегда были бы для вас открыты…

Он пришёл в себя, когда коляска с красавицей Екатериной Степановной, скрылась за углом соседнего дома, и в тот же момент его вдруг осенило.

– А не та ли это Катя, что до недавнего времени была любовницей Лаврова младшего? Не её ли красоту проклинают светские дамы, и воспевают светские мужи? Так это её считает соперницей моя дочь, поскольку она с малых лет влюблена в Александра Лаврова? Ежели так, то сказать правду – моя Надюша ей не соперница. Да-а, дела…

Аполинарий Игнатьевич прекрасно понимал, что в ближайшее время его ожидает по крайней мере, два неприятных момента. Первый – это бурный семейный скандал, и второй – разговор с профессором и его женой, которым квартира на втором этаже была обещана ранее. Но его это не пугало, потому как уже ни что не могло изменить принятого им решения.

––