Роман с пивом

Как только некий временный застой был таким образом успешно преодолен, события стали сменяться с молниеносной быстротой, неизбежно приближая развязку и ее возможные болезненные последствия. Как-то так случилось, что за очень короткое время в это сиюминутное событие вплелись неким загадочным полушерстяным образом все происшествия уходящего дня, словно раскрыв тем самым трагический тайный замысел, и это было настолько подло и низко, что даже участвовать в этом не хотелось, во всем этом дне, но теперь уже глупо было упираться рогом, в самом конце, когда все спорные решения так или иначе возвращаются к своим спинномозговым началам, все эти непредсказуемые передвижения посреди тихого и размеренного христарадничества, как, например, сейчас, когда всем табором бежали по мокрому хлюпающему асфальту в направлении этой несчастной остановки такси, которая, как оказалось, и является действительным эпицентром всех событий, хотя глупое самомнение и старается перетянуть эту роль на себя. И все же во время этой короткой перебежки удалось обратить внимание и на то, что происходило вокруг: дождь теперь совсем прекратился, а фонари, как уже говорилось выше, зажглись, иными словами, жизнь продолжалась в своих, можно сказать, привычных пределах, черные стены похожих на каменные глыбы домов вспыхнули маленькими светлыми прямоугольниками, улица ожила и задвигалась, наряду с бегунами зашелестели колесами все, за исключением одного, таксомоторы, их, пожалуй, совсем не радовала возможность стать свидетелями того, как разрешиться в скором времени эта напряженная шахматная позиция, по всем признакам грозящая перейти в жестокое человекоизбиение, и тут уж никак нельзя обвинить их в трусости, ибо возможное развитие событий включало вероятность того, что все эти драчуны вдруг в какой-то момент сорвутся и бросятся по машинам, приводя салон в негодность своими к тому моменту уже абсолютно грязными, потными, кровавыми лохмотьями и всевозможными испражнениями.

Уже на остановке стало ясно, что Хеннинену, скорее всего, удастся спастить. Его противники все еще стояли перед ним и шипели, но и они вынуждены были смолкнуть и перевести взгляд по причине приближения целой группы сподвижников. Эрно шел впереди и выглядел очень грозно. «Какого хрена», — спросил он у мужика, на что тот прорычал в ответ: «А сам какого хрена», вся прибывшая компания тут же была готова включиться в процесс аргументации, но зарождающемуся ору не суждено было набрать силу, ибо, не успев толком даже начаться, он внезапно оборвался до полной, ужасающей тишины, причиной которой стало появление из-за угла группы спешившихся байкеров-великанов, которые, независимо от того, что там произошло на месте аварии и кто в ней был виноват, как-то до боли в мышцах напоминали именно тех самых великанов.

— Вот сейчас я умру, — прошептал Маршал.

И кто знает, были ли они как-то связаны с этими байкерами, но, как бы то ни было, Лаура, Густав и Эрно очень быстро смотали удочки. Просверкав пятками, в полном смысле этого слова, метров десять, они схватили единственное оставшееся на остановке такси. Водитель, видимо, тут же понял, что клиенты спешат, и, круто развернувшись на дороге, так резко газанул в сторону центра, что колеса бы и правда демонстративно взвизгнули, если бы покрывающий асфальт водный поток этому не воспротивился.

Однако внимательно разобраться с данной звукорежиссерской проблемой времени не было, потому как и своих было хоть отбавляй. К месту события уже прибыли тугие, плотно набитые мышечной массой кожаные жилеты, числом четыре, при взгляде на которые подумалось, что они-то уж точно не побрезгают никакими мерами наказания, независимо от того, кого и в чем обвинят. Никто из оставшихся не делал никаких видимых попыток к бегству, так и стояли, три плюс два, где два — та самая ссорившаяся пара, которая теперь тоже застыла на месте в испуганно-уважительных позах, и вся эта скульптурная композиция стояла довольно долго, пока наконец один из кожаных чудовищ не произнес: «Ну, парни, зашибись».

Точнее, он произнес другое слово, которое, конечно, тут же вызвало необходимость тщательного раздумья над тем, что бы оно могло значить. Пожалуй, самым приятным выводом было бы решить, что кожаные просто так по-доброму и совсем незлобно шутят, но эту версию пришлось почти сразу же отмести, во-первых, потому, что даже интуитивно она с каждой секундой казалась все менее реальной, а во-вторых, по той причине, что непонятно откуда на тротуаре вдруг появилась панически завывающая полицейская колымага, из которой, конечно же по закону всеобщей подлости и подлой неизбежности, вылезли те самые полицейские, которые днем столь серьезно отнеслись к заднице Хеннинена.

Они приближались, вышагивая так, словно в паху у них были теннисные шарики, нервно теребили свои резиновые дубинки и выглядели изрядно уставшими. На сей раз они не пожелали ни доброго дня, ни доброго вечера, а сразу стали выяснять, что это здесь за собрание.