— Да все путем, мы как раз подошли проверить, — сказал тот хряк, который еще совсем недавно сделал столь сомнительное заявление, единственный из всей компании, который вообще хоть что-то говорил, — похоже, он у них был кем-то вроде пресс-секретаря.
— Вот как, — произнес полицейский, который помоложе.
— Я же сказал, у них все в порядке, — повторил байкер, обвел всех пытливым взором, по-отечесски погрозил огромным, как дубина, пальцем и не спеша направился к бару, покачивая на ходу огромными ручищами. Его спутники последовали за ним.
Полицейские крайне внимательно, насколько это было возможно в состоянии повышенного переутомления, проследили за их уходом, а затем вновь вернулись к данной конкретной ситуации и оглядели довольно-таки потрепанную группу оставшихся. Затем тот, который постарше, сказал:
— Поступило заявление, что тут какая-то потасовка.
Тогда женщина затараторила, что эти засранцы, бля, лезут в чужие дела, но сказать она толком ничего не успела, потому что Хеннинен тут же перебил ее и стал объяснять, что он всего лишь хотел помочь человеку, оказавшемуся в беде, и тогда оба полицейских вдруг подозрительно замерли, внимательно посмотрели на Хеннинена, и один из них сказал:
— Мы ведь тебя предупреждали?
— Угу, — ответил Хеннинен и повесил голову, изо всех сил пытаясь показать, как он сожалеет.
И тут вдруг появилось странное противоречивое чувство: с одной стороны, наступило как бы облегчение, все-таки жаждущие крови кожаные жилеты навевали куда больший ужас, чем парочка копов, замучившихся ходить ночью по домам, но, с другой стороны, волнение даже нарастало, ибо ситуация с каждой минутой становилась все более затруднительной. Полицейские молча, не сводя глаз, смотрели на Хеннинена, который, в свою очередь, казалось, вот-вот распадется на части, усиленно пытаясь показать, как он раскаивается, и все вокруг замерли и только ждали, когда же они наконец сжалятся и скажут что-то типа «а ну разойдись». А потом вдруг эта семейная пара, из-за которой, собственно, и разгорелся весь сыр-бор, почему-то решила, что им такой приказ уже отдан, не в смысле, что они подумали, что им разрешили официально разойтись, они теперь явно воспринимали себя только как единое целое, но просто потому, что они тихо и незаметно улизнули к остановке, где тут же сели в очередное, чуть слышно подкатившее к ним такси, которых, надо сказать, снова скопилось не так уж мало в ожидании несчастных жертв тихого вечера, особенно теперь, когда в дело вмешались представители власти, и для возможных нарушителей порядка были готовы прямо-таки королевские условия, так вот, возвращаясь к семейной паре, они, значит, не долго думая, уселись на заднее сиденье такси и уехали восвояси, а полицейские даже не собирались их останавливать, или задерживать, или организовывать погоню, нет, они по-прежнему очень тихо и очень замученно стояли на месте.