Романовы

Колоссальное напряжение Пётр снимал, расслабляясь в своей «компании», куда входили русские и иностранцы, люди разного звания и положения: бояре и выходцы из рядовых служилых родов, военные, корабельные мастера, священники. В 1697 году царских приближённых насчитывалось уже свыше ста человек, среди которых были его ближайшие сподвижники А. Д. Меншиков, Ф. Я. Лефорт, Ф. А. Головин, Я. В. Брюс, Ф. М. Апраксин, Б. А. Голицын, Ф. Ю. Ромодановский, представители старой знати Т. Н. Стрешнев, И. А. Мусин-Пушкин, М. П. Гагарин, Ф. И. Троекуров, И. И. Бутурлин, Ю. Ф. Шаховской и незнатные «приятели». Из них составилась шуточная иерархия, получившая название «Всепьянейший, всешу-тейший и сумасброднейший собор», где сам Пётр занимал должность протодьякона под неприличным именем Пахом Пихай-хуй. Современники по-разному объясняли смысл существования этой странной «коллегии»: одни считали, что царь спаивал гостей, чтобы выведать у них нужные сведения; другие полагали, что собор служил поучительным примером для сановников с целью отвратить их от пьянства; третьи видели в соборе только необычную для московского двора форму развлечения, отдыха от воинских и государственных дел.

Сопровождавший заседания собора разгул, вроде придуманной самим Петром церемонии поставления в 1718 году нового «князь-папы», бросал вызов освящённой веками старине:

«Пред ним несли две фляги, наполненные вином пьянст-веннейшим... и два блюда — едино с огурцами, другое с капустою... Оный же поставляющий ещё вопрошал: “Како содержиши закон Бахусов и во оном подвизаешися?” Поставляемый отвещевал: “Ей, орла подражательный и всепьянейший отче! Востав поутру, ещё тме сущей и свету едва яв-ляющуся, а иногда и о полунощи, слив две или три чарки, изливаю и, продолжающуся времяни, не [в]туне оное, но сим же образом препровождаю; егда же придёт время обеда, пью по чашке немалой, такожде переменяющимся брашном всякой непуст препровождаю, но каждой ряд разными питья-ми — паче же вином, яко лутчим и любезнейшим Бахусо-вым, — чрево своё, яко бочку, добре наполняю, так что иногда и ядем, мимо рта моего носимым от дражания моея десницы и предстоящей во очесах моих мгле. И тако всегда творю и учити мне врученных обещаюс, инако же мудрству-ющия отвергаю и яко чужды творю, и ебиматствую всех пья-ноборцев, но яко же иерех творити обещаюс до окончания моея жизни с помощию отца нашего Бахуса; в нём же живём, а иногда и с места не движимся, и есть ли мы или нет — не ведаем; еже желаю тебе, отцу моему, и всему нашему собору получити. Аминь”»¹⁰.