Романовы

Образование и «европейский» образ жизни были доступны лишь владельцам более сотни душ. Основная же масса дворян (90 процентов) была мелкопоместной и имела до ста душ, а 60 процентов из них — до двадцати душ. Их имения совсем не были похожи на барские усадьбы пушкинской поры с парками и библиотеками. Дворяне первой половины XVIII века свои «университеты» проходили в походах и баталиях, на воеводской и канцелярской службе, где тянуть лямку приходилось до глубокой старости.

Но и законное «недвижимое имение» в любой момент могло быть отобрано без суда — в языке эпохи отсутствовало само понятие «собственность». В первой четверти XVIII века, по неполным данным, земли были конфискованы у трёх тысяч дворян — за проступки и злоупотребления, например за обычное «огурство» — неявку на службу.

При помощи указов и инструкций царь стремился регламентировать даже личную жизнь и чувства. Замечательный исследователь эпохи М. М. Богословский сформулировал тогдашние представления об идеальном подданном: «...Он должен был жить не иначе как в жилище, построенном по указному чертежу, носить указное платье и обувь, предаваться указным увеселениям, указным порядком и в указном месте лечиться, в указных гробах хорониться и указным образом лежать на кладбище, предварительно очистив душу покаянием в указные сроки». «Отеческий» надзор должен был исключить саму возможность существования сколько-нибудь независимой от государства сферы человеческого поведения. Основным же инструментом для устройства «регулярной» жизни россиян Пётр считал созданную им полицию. В регламенте Главного магистрата содержится настоящий гимн полиции как движущей силе общественного развития:

«...Оная споспешествует в правах и правосудии, рождает добрые порядки и нравоучении, всем безопасность подаёт от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных, непорядочное и непотребное житие отгоняет, принуждает каждого к трудам и честному промыслу, чинит добрых домостроителей, тщательных и добрых служителей, города и в них улицы регулярно сочиняет, препятствует дороговизне и приносит довольство во всём потребном жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишество в домовых расходах и все явные прегрешения, призирает нищих, бедных, больных, увечных и прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных по заповедям Божиим, воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце ж над всеми сими полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности»".

Модернизация государственного механизма привела к увеличению числа чиновников. В 1715 году в центральном аппарате было 1396 подь'ячих, а в 1721-м — уже 3101; на местах появились коменданты, вальдмейстеры, провиантмейстеры, комиссары. Новая система учреждений вызвала к жизни новый — бюрократический — принцип работы взамен старого служебно-родового: любой чиновник независимо от происхождения и статуса мог быть сменён или назначен на должность по усмотрению начальства.

Отныне продвижение по службе, включая получение дворянского звания, определялось личными заслугами, усердием и опытом. Новый порядок был закреплён Табелью о рангах — «лестницей» из четырнадцати основных классов гражданской, военной, морской и придворной службы. Табель о рангах облегчала карьеру неродовитым дворянам, а выходцам из «подлых сословий» давала возможность получить потомственное дворянство (в XVIII веке — по достижении чина VIII класса). Этот закон просуществовал с некоторыми изменениями до 1917 года. Дополнительными «пряниками» для служащих стали представление к орденам (до 1826 года означало получение потомственного дворянства) и пожалование титулами — баронскими, графскими и даже княжескими, на что отныне могли претендовать даже лица «никакой породы».