Романс о великих снегах

Однако время шло, и ничего пока не получалось. Серьгу это стало сначала раздражать, а потом повергло в тихое уныние, которое он тщательно прятал от людей, привыкших к тому, что этот парень – вечный зубоскал. И Серьга не разочаровывал людей. Он хорошо умел держать улыбку и хорошо умел держать удар. Два этих качества – помимо прочих – были для него как два крыла, позволяющих орлом лететь по жизни.

Задумавшись, он чуть не проехал мимо росстани, заваленной горбатыми снегами и обставленной частоколом стройненьких берёз.

Чем ближе становилось до Раскатов, тем сильнее горело груди – Серьга волновался как тот школьник, который плохо выучил урок. В конце концов, не выдержал и, остановившись, открутил белоголовку – хлебнул для храбрости. Не сказать, чтобы Серьга боялся, но всё-таки робость прижигала сердчишко – не каждый день приходится на «паровозе» ездить на такое свидание. Судьба решается, можно сказать.

Погоняя дальше свой гремящий «паровоз», Серьга изумлялся: «Ты посмотри, что деется! Приехала в Раскаты какая-то бабенка, взяла за шкирку и встряхнула – душу вынула из человека. Вот ведь как бывает, хоть «караул» кричи!»

* * *

Кареглазая, фигуристая Люся Белозёрова из города в деревню перебралась недавно – месяца три назад. У неё был сынишка – вихрастый, конопатый сорванец, любитель из рогатки пострелять по соседским курам и петухам. Как раз благодаря тому парнишке Ярославцев первый раз и увидел Люсю. Камень из рогатки, пролетевши мимо цели, щелкнул по кабине трактора; во время уборочной Серьга пластался на полях возле Раскатов, заехал в деревню, возле которой была заправочная для хлебоуборочной техники. Женщина, увидев, что трактор остановился, вышла за калитку, давай ругать проказника. А тот оказался с характером – отбежал от матери и опять прицелился в беднягу-петуха. Серьга засмеялся – нравились ему такие непокладистые, глазёнками сердито сверкающие мужички. Он сам в детдоме был такой – только успевали окна застеклять.

– Иди сюда, – позвал он, спрыгнув наземь. – Как тебя звать, стрелок?

– Никак. – Мальчонка смотрел настороженно.

– Хорошее имя – Никак. Ну, подойди. Что? Боишься?

– Ну, вот ещё! – парнишка подошел.

Присев на корточки, Серьга попросил доверительным тоном:

– Отгадай загадку, Никак Никакович. Без крыльев летает, без кореньев растёт. Что такое? – Серьга показал глазами на месяц, берестой белеющий в предвечернем небе.

Не утруждая себя отгадками, мальчонка бухнул напрямую:

– А ты меня на тракторе прокатишь?

– Запросто. – Серьга подмигнул. – Если мамка с папкой разрешат.

Парнишка засопел.

– А папки нету. Он в кладовке. Ну, то есть, в этой, как её?

В командировке.

– И давно он в той кладовке?

Промолчав, мальчишка засмотрелся на чёрные усы – Серьга недавно отрастил.

– Дяденька, а почему у тебя брови под носом растут? Серьга чуть не упал, схватившись за живот, – хохотал до слёз.

– А тебе не нравится? Ну, значит, я их сбрею – эти брови под носом. – Он ещё хотел потолковать с парнишкой, но тут подошла суровая мама – за руку увела сынишку.

И вот тогда-то, при первом взгляде на эту женщину, Серьгу будто молния прожгла. Нечто подобное он испытал в полях однажды летом, когда разгулялась гроза и ослепительно-жарко шарахнула над головой; Серьга за сердце схватился в тот миг, сел на землю, оглушённый, и подумал, что всё – душу богу отдаст.

После уборки он приехал в Раскаты, где жил закадычный дружок. Посидели за поллитровкой, поговорили за жизнь, и Серьга – старательно скрывая сердечный интерес – вскоре узнал, что Люся Белозёрова живёт без мужа. И в тот же вечер сдуру он постучался к ней, но строгая, характером твёрдая Люся даже не пустила на порог – незваный гость, да плюс ещё в подпитии. «Да хотя бы и трезвый, – думал Серьга позднее, – с каких это щей среди ночи будет она привечать незнакомца? Много медведей таких бродит по пасекам, на дармовщинку мёд собирает!»

* * *

Деревенские крыши торчали уже над снегами в полях, а над крышами колосились дымки в тихом воздухе. Это были Раскаты. Километра четыре оставалось до них.

И вдруг Серьга увидел милиционера, выходящего из-за деревьев и по-хозяйски властно машущего своей полосатой дубиной.

В груди заныло. Он затормозил и тут же взял папиросу зубы – водочный запах отбить.

«Сейчас будет лекция о вреде алкоголя, – затосковал он, покидая кабину. – А главное, путёвки нету, чёрт возьми. – Он ухмыльнулся. – Ну, я же непутёвый, так и скажу».

Он спрыгнул с гусеницы, шапку сбил на бровь.

– Я вас категорически приветствую! – улыбаясь, прокричал милиционеру с дубиной.

Однако тот стоял, не шелохнувшись. Стоял, смотрел куда-то за деревья.

И Серьга посмотрел туда. И обалдел, приоткрывая рот, – чуть папиросу не выронил.

Из-за деревьев показались ещё два милиционера, одетые в бронежилеты, с касками на головах, с небольшими боевыми автоматами.

«А чего это они? Кого-то ловят?» – У Серьги малость отлегло от сердца.

Краснощёкие автоматчики задубели в засаде. – Ты один? – хмуроброво спросил старший.

– Один. А что такое?

Не поверив, старший подошел, в кабину заглянул. – Никого по дороге не видел?