Романс о великих снегах

– Нет. Ну, то есть, видел Тольку Трусова. Он застрял на своей легковушке, я выдернул.

– А больше никого? – Да нет. А что стряслось?

Милиционеры, приглушённо переговариваясь, обошли зачем-то кругом трактора. Потом один из них открыл планшетку и показал фотографию какого-то бритоголового молодца.

– Посмотри внимательно. Не встречал?

– Нет. – Серьга потоптался, докуривая. – Я могу идти? Ну, то есть, ехать…

– Свободен. – Старший спрятал фотографию. – Если встретишь, так будь осторожен. Позвони в милицию.

– Обязательно. А что он натворил?

– Много чего, – нехотя ответил милиционер. – Расстрел просто так не дают.

– Вот ни хрена себе! – Ярославцев присвистнул, сдвигая шапку на другое ухо. – Как же там охраняют, если они бегут из-под расстрела?

Старший мрачновато пошутил: – Ну, встретишь, так спроси.

– Договорились. – Серьга улыбнулся, ещё не веря счастью своему. – Ну, так что? Я погнал, мужики?

– Давай, да только поосторожней. – Милиционер нахмурился. – Выпил и лезешь за руль…

Серьга забрался в кабину и, чувствуя себя в безопасности, закричал, посмеиваясь:

– Командир, а тут нету руля! Тут фрикционы!

– Давай, давай! – Милиционер сердито махнул рукой. – Дави по холодку!

– Как скажете! – И Серьга со всей дури надавил на газ.

Земля под «паровозом» затряслась. Снег посыпался с вершины сосенки, растущей на обочине. Между ветвями синицы порскнули.

Милиционеры, глядя вослед, покачали головами в касках. Сзади на кабине красовалось грозное предупреждение:

«НЕ ВЕРЬ ЖЕНЕ И ТОРМОЗАМ!»

После встречи с милиционерами настроение стало портиться. Продолжая двигаться к Раскатам, настороженно поглядывая по сторонам, Серьга вспомнил свою бывшую подружку, ту, что пиво подавала в чайной.

«Всё хотела, чтобы я на ней женился. А у самой мужик сидит в тюряге. Так он за кражу загремел, какой расстрел? Правда, там уже мог намотать». Потом он вспомнил другую кралю – и у неё муженёк парился за колючей проволокой. Затем ещё одну зазнобу вспомнил – и у неё супружник за решёткой.

«Мать честная! – Ярославцев поразился. – Все мужики по лагерям. По пионерским. Эх, ну да ладно, оставим эту весёлую тему. Надо вот тут, наверно, повернуть. Так быстрее будет».

Сокращая дорогу, он поехал по заснеженному лесочку, распугивая снегирей и синиц, глухаря, тетёрку. Инстинктивно пригибая голову и морщась – будто берёзовые ветки хлестали не по кабине, а по голове – Серьга ломанулся напропалую. Свежие сугробы, наскирдованные между деревьями, взрывались как пуховые перины – холодные, искрящиеся перья летели на лобовое стекло, на разогретый капот, на котором подрагивали радужные капельки воды, подкрашенные ядом машинного масла.

Под гусеницами трещал кустарник, молоденький сосновый подрост ломался, зелёными ежатами разбегаясь по снегу. Испуганные рябчики взлетали с заснеженных деревьев; дикие голуби – клинтухи, чем-то кормившиеся на полянке.

Родник впереди обозначился – пар над снегом кудрявился. Переехав небольшой ручей, серебристой ниткой раскрутившийся от клубка-родника, Серьга остановился. Выйдя из кабины, помахал руками и попрыгал, разминая затёкшие косточки. Попил зуболомной водички. Умылся, восторженно охая, ощущая родниковую, жгучую свежесть. Посмотрел на небо.

«Красота! – Он поцарапал под сердцем. – Построить бы вот здесь хорошую избу, жениться бы на Люсе Белозёровой и жить, пахать земельку, траву косить – покосы тут шикарные!» И почему-то вспомнилось – в памяти мелькнуло – далекое послевоенное детство, когда он, конопатый отрок, босиком ходил в ночное с табунами лошадей; как хорошо там было, и тут можно устроиться неплохо.

Сорока затрещала невдалеке, отвлекая парня от мечтаний.

Он поглядел – сороку не увидел, только заприметил, как снежная труха рваной лентой с дерева посыпалась.

Серьга хотел вернуться к «паровозу», только вдруг что-то шкурой почувствовал. Что? Это было трудно объяснить.

С ним такое случалось уже в тайге на делянке, где он сутками вкалывал на лесовозе; однажды вот так же – спиной – он почувствовал, а потом увидел матёрого медведя, затаившегося в нескольких шагах за деревом.

Не делая резких движений, парень повернулся, бегло посмотрел по сторонам. Нет, никого поблизости. Правда, чуть позднее он заметил белку. Усмехнулся, поправляя шапку.

«Во, чертовка! Шастает и паровоза даже не боится!» В нескольких шагах от родника белка доставала свои запасы – кедровые орешки из-под снега. Полюбовавшись проворным зверьком, Серьга подумал: «Вот поймать бы! Пацану в подарок!» Высовывая кончик языка от напряжения, он пошел на цыпочках – снег заскрипел крахмалом. Белка вскинула голову, мгновенно отпрянула и замерла, подняв трубою роскошный хвост. Чёрный глаз её, похожий на ягодку, влажно блестел в полумраке под кедром.

«Ладно, – Серьга улыбнулся, – живи, пока я добрый!» Он повернулся – уходить. И в этот миг неподалёку ветка сухо щелкнула. Белка стрелой взлетела на вершину кедра – снег посыпался, хвоинки и тонкая кора, напоминающая луковую чешую.

Присмотревшись, Серьга увидел за кедрами бородатого старика – рвал рябиновые гроздья, пристукнутые морозом.