Романс о великих снегах

– Дед! – приветливо окликнул он. – Здорово!

– Видали и здоровей, – приближаясь, ответил старик.

Солнце горело над плечом старика – Серьге плохо видно. Памятуя встречу с милиционерами, парень спросил:

– Ты никого чужого здесь не видел, дед?

– А ты? Родня мне?

– Тоже правильно. – Парень улыбнулся. – Ну, будь здоров. – Погоди. – Старик, покряхтывая, одолел сугроб выше колена. – Ты далеко путь-дороженьку держишь?

– До Раскатов.

– Вот хорошо. А может, подвезешь? Парень пальцем постучал по своей шапке. – А мозги растрясти не боишься? – Ничего. Зато не пешкодралом.

– Ну, полезай. Только нет, погоди, – вспомнил Серьга. – Я сам открою. Дверцу там заедает.

Сели, поехали по бездорожью. В кабине грохотало как в середине тучи грозовой – толком не поговоришь, поэтому сначала ехали молчком, но Серьгу это вскоре утомило: компанейский парень, говорливый.

– Дед! Я почему про чужого спросил? – Он вкратце рассказал о встрече с милиционерами. – Представляешь, дед?..

Расстрел!.. На курок нажать легко, а потом попробуй, воскреси, если окажется, что человек не виновен. Сколько случаев таких! – Парень достал папиросы. – Не куришь, дед? Бери, пока я добрый.

Попутчик папироску молча взял.

– Вот я и говорю… – беззаботно тараторил Серьга. – От сумы до тюрьмы очень близко. Взять хотя бы мой пример. Меня же в армии едва не засудили! Представляешь? За то, что я будто бы стибрил секретную карту. А я тогда дневальный был, убирал у командира в кабинете. Потом хватились – карты нету. Где? Ну, и давай меня трясти как грушу. Крысы штабные.

Через день нашли – за тумбочку упала. Представляешь? Так что с выводами спешить не надо. Он, может, потому и тягу дал, что нет на нём вины. Вот я, например, нагрешил бы, не дай-то бог, так я бы никуда не побежал – пускай стреляют, что ж теперь, лучше поскорее от греха избавиться. Так я рассуждаю, дед? Не так? Ты как на это дело смотришь со своей седоволосой колокольни?

Старик молчал, нахмурившись, сосредоточенно глядел вперёд и папиросой пыхтел, растрясая пепел на бороду, на грудь.

Ярославцев покосился на него и ощутил неясную тревогу. Что-то смутило и насторожило в этом бородатом облике, окутанном облаками табачного дыма.

Серьга хотел повнимательней приглядеться к старику, но впереди маячил новый мост, перед которым дорога шла в наклон – тут не зевай.

Неподалеку от Раскатов построили этот мост в середине лета, устроили торжественную сдачу в эксплуатацию, начальство приезжало, громкие речи толкали, красную ленточку перерезали.

И вот теперь на новеньком мосту снова народ суетился, будто ленточку перерезать собрались. Машина с тёмной будкой подкатила – перед мостом раскорячилась так, что ни проехать, ни пройти. На обочине виднелся мотоциклет с коляской, сверкающей в лучах предвечернего солнца.

Наклоняясь к уху Ярославцева, дед попросил:

– Притормози!

– Что? Растрясло? Ну, я же говорил.

Трактор остановился.

– Разворачивайся! – приказал попутчик, свирепо сверкая глазами.

Парень замер в недоумении. – Дед, я не понял юмора…

– Я сказал, разворачивайся! – Попутчик из-за пазухи выдернул наган. – Живее!

«О! – промелькнуло в голове у Серьги. – Здравствуй, дедушка Мороз, борода лопатой! Так она же приклеена, борода! Как я раньше-то не заметил?»

– Что-то я оглох на паровозе. – Серьга старался не глядеть на оружие. – Растрясло, дедуля? Да? Я ж говорил…

– Заткнись! – Ствол упёрся в висок Ярославцева. – Разворачивайся!

В груди у парня стало жутковато-весело и жарко. Надавивши на газ, он отчаянно рванул фрикционы. Трактор взревел, крутанувшись юлой.

– Ну? – Серьга зубы оскалил. – Что дальше?

– Вперёд!

– В том смысле, что назад?

– Нет! – попутчик потыкал стволом. – Поехали вот там, по льду!

– Ты что? Опупел? Мы провалимся. – Парень ладонью похлопал по дрожащему рычагу. – Ты знаешь, сколько весит мой паровоз?

Попутчик, наливаясь кровью, покрутил барабан над виском Ярославцева.

– Я мозги тебе вышибу! Трогай!

Серьга потянулся к пачке папирос – зажата железною скобкой у лобового стекла.

– Тяжело в деревне без нагана, да? – Он усмехнулся. – Я покурю. Перед дальней дорожкой. А ты, если торопишься, садись на моё место, понужай.

В эту минуту машина от моста отвалила. Покачиваясь на сугробах, стала приближаться к трактору.

«Дедуля» развернулся и ударил рукояткой по голове.

У Серьги зубы клацнули – папироса выпала. Кровь горячей змейкой поползла по виску, по щеке – капнула на белую рубаху. Раскалёнными глазами посмотрев на ряженого деда, он сквозь зубы процедил:

– Ну, ладно! Поедем, красотка, кататься…

Угрожающе урча, трактор медленно пополз по крутому обрыву. Угол наклона оказался опасным – правая гусеница на мгновенье потеряла опору и вхолостую затарахтела по воздуху.

– Всё! – вслух подумал Серьга. – Сейчас перевернёмся!..

Нет, бляха-муха!.. Фу! Вот повезло…

Дальше он молча поехал.

«Выдержит? Нет? – Он вглядывался в лёд. – А если провалюсь и утоплю? Меня же тогда самого расстреляют…»