Я очень жалею лишь о том, что в 2001 году не согласился уступить свои акции Ралифу Сафину. Это моя глобальная ошибка. Он хотел быть полноправным владельцем «Спартака». Человек классный и в футболе разбирался. Но я тогда пытался оттянуть момент, сказал: «Давайте подождем годик, и я подпишу все документы, которые дают вам право на владение клубом». Не поверил ему. И он ушел. А я сейчас жалею об этом.
В итоге через год мне пришлось переписать акции на Червиченко. Что я мог с ними делать без финансовых рычагов? Платить ими зарплату футболистам? Какое-то время я верил, что для «Спартака» наступят лучшие времена, в команду вольются большие деньги, и она сможет устойчиво чувствовать себя, выйдет на европейский уровень. Но эти ожидания оказались иллюзией.
Решение уйти именно летом 2003-го, после финала Кубка, созрело в моей голове еще в межсезонье. Я понимал: дальше нет никаких перспектив – и прежде всего у меня в «Спартаке». И когда я делал свое заявление, я понимал: назад дороги нет. Мое выступление перед телевизионщиками по сути и было заявлением об уходе с поста главного тренера «Спартака». И люди, которые в этот момент вкладывали деньги в клуб, это понимали. Это заявление устраивало всех.
Решение я принял один – не советовался ни с Павловым, ни с Федотовым, ни с Прудниковым. Я, конечно, поставил их в известность – еще зимой. Сказал, что летом в любом случае уйду. Но за собой никого не тянул. Сказал: «Моя жизнь – это моя жизнь. А вы принимайте свои решения сами». Поэтому мое обращение к журналистам перед Кубком не стало для них громом среди ясного неба.
Единственным человеком, который умолял меня остаться, был Володя Федотов. «Иваныч, не уходи. Мы все сделаем, будем помогать еще больше – только останься», – говорил он. А после моего ухода несколько раз извинялся передо мной за то, что в итоге он все-таки остался в «Спартаке». Я просил его: «Ну елки-палки, Володя, ну зачем ты извиняешься? Не надо этого делать». Золотой был человек.
И, кстати, при нем «Спартак» был очень неплох. По своему стилю он был больше спартаковцем, нежели армейцем, в том числе когда сам был футболистом. Это батя его – чистый ЦСКА: мощь, напор, удар! А Володя любил пофинтить, был более мягким, техничным, вертким игроком, со светлой головой. Я очень доволен, что пригласил его в «Спартак» и поработал вместе с ним.
Из интервью Александра Шикунова (технического директора «Спартака» в 1998–2004 годах) «Чемпионату»:
–
То, что «Спартак» будет терять позиции, было понятно заранее. У нас уже не было состава на чемпионство, новые игроки нас не усиливали. ЦСКА и «Локомотив» в кадровом вопросе в начале 2000-х нас обошли.
Я тогда потерял много опытных футболистов: Булатова, Ананко, Хлестова, Бесчастных. Спартаковцев из команды стали вымывать. Я ничего с этим поделать не мог. Когда я упирался, Червиченко говорил: «Тогда ребята зарплату не получат. Им деньги не перечислят».
Я не понимал, кому мог помешать тот же Хлестов? Возможно, сознательно убирались именно те люди, на которых я мог опираться. И не только в самой команде, но и в окружавшем меня штабе. В 2002 году команду покинули пресс-атташе Львов, доктор Васильков, тренеры Дарвин и Самохин.
Из воспоминаний Виктора Самохина: