Ромашки

Так случилось и со мной. Создав вокруг себя иллюзию идеальной жизни, я, надев маску счастливой жены, закрывала глаза на все, что могло разрушить нашу семью, разбить отношения, уничтожить любовь. Я запрограммировала сознание на то, чтобы каждую долбанную секунду, оно находило хорошее во всем, что меня окружало или что со мной происходило, свято веря, что это правильно. Так и должно быть. Я сама выбрала свой путь. И должна отвечать за свои поступки. Я просто не имела права думать по-другому, потому что теперь отвечала не только за свою жизнь, но и за будущее своего ребёнка. А какая мать захочет, чтобы её малыш остался без отца? Правильно, никакая. И я тоже продолжала рисовать в своём воображении придуманную идеальную семью, где Алексей возвращался каждый вечер домой, немного уставший, но по-прежнему любящий меня и своего будущего ребёнка. А те периодические склоки, которые чаще всего заканчивались рукоприкладством, относила к разряду "сама напросилась". В такие минуты я, молча, принимала удары судьбы от любимого мужчины и винила себя в том, что снова его разозлила.

Вот только любому терпению, как и любой иллюзии, однажды приходит конец. Розовые очки, дающие поначалу небольшие трещины, со временем разбиваются вдребезги и разлетаются на маленькие осколки, которые больно ранят душу. Ты начинаешь видеть мир таким, какой он есть: без прикрас и надуманных фантазий. Серым. Черствым. И насквозь пропитанным грязью и фальшью. Золотая клетка превращается в плотно завязанную на шее удавку. А любимый мужчина больше не кажется идеальным: его агрессия вызывает ненависть, которая вытесняет из сердца последние отголоски любви. Все его поступки вызывают в тебе желание отплатить тем же. И в итоге ты превращаешься в человека, который живёт жаждой мести за разбитые мечты и надежды, за то, что у него забрали единственное настоящее счастье, ради которого стоило жить. Из наивной влюбленной девочки ты становишься опасной женщиной, способной не только растоптать, но и убить, ради минутного удовольствия увидеть, как когда-то любимый мужчина будет подыхать у твоих ног, изнемогая от боли, которую принесут твои руки.

Я никогда не задумывалась над такими вещами, пока однажды не случилось то, что разом перечеркнуло все созданные мной идеалы, заставив наконец-то открыть глаза и задуматься над тем, правильно ли я жила до сих пор, если пришла к такому. Я совершила много ошибок и расплатилась за них сполна. С меня хватит. Ещё большей боли, чем переживаю сейчас, не вынесу. Поэтому, стоя у кувеза (Куве́з — приспособление с автоматической подачей кислорода и с поддержанием оптимальной температуры, в который помещают недоношенного или заболевшего новорожденного) и, смотря на свою крохотную малышку, родившуюся на два месяца раньше положенного срока, я поклялась себе, что не дам больше Алексею причинить нам вред. Как только нас выпишут из больницы, сразу соберу вещи и уеду к родителям в деревню. Подам на развод и больше никогда не вернусь обратно. Чего бы мне это не стоило, я огорожу свою девочку от жестокости её отца. Защищу даже ценою собственной жизни.

***

Тремя неделями ранее

— Алевтина Сергеевна, с вами все хорошо, — я подняла уставший взгляд на Джей, которая интересовалась моим здоровьем только из-за того, что так велел хозяин, и равнодушно мотнула головой.

— Все хорошо. Я поднимусь наверх. К ужину не ждите. Аппетита нет.

На самом деле меня беспокоила тянущая боль внизу живота. Врач сказал, что это из-за повышенного тонуса, которому были повержены восемьдесят процентов беременных женщин. Предлагал лечь на сохранение. Но я, переживая, что это не понравится Алексею, отказалась. Константин Михайлович был вынужден согласиться, потому что я была женой Громова. Человека, который однажды вытащил врача из долговой ямы и помог вернуть клинике прежний статус лучшей гинекологической больницы. Теперь этот седовласый мужичок должен был Алексею по гроб жизни и не мог оспаривать решения, которые мой муж, а теперь и я, принимали. Рекомендовав мне больше отдыхать, избегать стрессов и воздерживаться от половой жизни, он чисто по-человечески просил просто себя беречь. И при малейшем беспокойстве сразу обращаться к нему. Пообещав, что так и будет, я вернулась домой и целый день пролежала в постели. А вечером, когда спустилась вниз, попить воды, снова почувствовала боль. И всё-таки задумалась над тем, чтобы лечь в больницу во избежание плохих последствий. Оставалось только дождаться мужа, чтобы все ему рассказать.

Дойдя до спальни, снова легла в постель и не заметила, как заснула. Разбудил меня громкий стук. Открыв глаза, увидела в дверях Алексея. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, и смотрел на меня холодным взглядом.

— Лёша? — тихо позвала я, привставая в кровати. — Который час? Я, наверное, задремала и…

— Не дождалась меня, — закончил ледяной голос мою мысль.