Ромашки

А потом снова по щекам покатились слёзы. И я, откинувшись на подушку, закрыла лицо ладонями, сдерживая очередной крик души.

— Аля, девочка, выслушай меня, — снова заговорил врач, на что я замотала головой. Я не хотела ничего слышать. Не сейчас. Мне и без этого было плохо. Настолько, что даже дыхание причиняло нестерпимую боль.

— Уходите, пожалуйста. Не надо.

— Твоя девочка жива, Аль. Операция прошла благополучно. Все обошлось.

Не веря в услышанное, я медленно убрала от лица руки и посмотрела на врача пристальным взглядом, пытаясь понять, правду ли он сказал. Константин Михайлович не дернулся. Не отвернулся. Стойко выдержав мой взгляд, он подошёл ближе и продолжил:

— Твоя девочка жива, но на данный момент в тяжелом состоянии. Самостоятельно дышать пока не может. Поэтому мы вынуждены были поместить ее в кувез. Сейчас она в реанимации. Ей необходим ежеминутный уход. Но также она нуждается в твоей поддержке. Поэтому сейчас ты соберешься и успокоишься, а завтра — я разрешу её навестить.

Моё рыдание было беззвучным. Зажимая рот ладошкой, я качала головой из стороны в сторону, пропуская через сердце слова врача. Он говорил правду. Я чувствовала это. Каждое его слово, интонация, эмоция на лице кричали о том, что он искренен, как никогда.

Первоначальные страх и боль стали потихоньку отступать, уступая место усталости. Покрасневшие от слез глаза закрылись и я, находясь на грани реальности и сна, тихонько прошептала в ответ:

— Спасибо вам. Спасибо, что спасли…

А после задремала…

Глава 15

Полтора месяца спустя

Я стояла у окна, прижимая к груди маленький сверточек. Моя малышка тихонько сопела во сне, морща курносый носик. Сегодня был день нашей выписки. День, когда я должна была собрать всю свою храбрость в кулак и дать Алексею отпор. Он должен был понять, что я не отступлю от своего решения — развестись. Понять и отпустить.

Два последних месяца только и делала, что настраивала себя на этот разговор. Из ночи в ночь прокручивала в голове, что ему скажу, но сейчас, стоя у окна, чувствовала, как возвращается прежний страх. Потому что понимала, что так просто он нас не отпустит.

За это время Леша неоднократно обещал измениться. Клялся в любви. Просил простить. И в какой-то момент я готова была сдаться. Но, когда приходила навестить доченьку, воспоминания о пережитом ужасе возвращались, и моя решимость развестись крепчала с новой силой.

Прижимая малютку к груди, я клялась ей, что не сдамся. Ради неё вытерплю всё и в итоге останусь победителем в этой жестокой войне под названием жизнь. Алексей отпустит нас. Я найду способ этого добиться. Даже, если придётся идти на крайние меры, я сделаю все, чтобы оказаться на свободе. В безопасности. Подальше от любимого, причинившего нам столько боли.

Продолжала ли его любить? Нет… Теперь кроме отчаянного страха и ненависти во мне не осталось чувств. Я больше не лелеяла себя иллюзиями. Он убил во мне наивность, растоптав её со всей жестокостью. Заставил повзрослеть за одну ночь. И понять, что выживает в этом жестоком мире только сильнейший. И именно такой я планировала стать.

***

— Алевтина Сергеевна, Алексей Вениаминович приехал. Вы готовы? — молодая няня, все это время помогавшая по уходу за ребёнком, заглянула в палату и мило улыбнулась. — Ваш папа ждёт не дождется встречи с вами.

— Да, мы идём, Ань, — коротко кинула я, прижимая к груди свою маленькую Аврору, так похожую на отца.

Алексей встретил нас у входа в больницу. Не изменяя себе, он купил огромный букет роз, который больше не вызывал во мне восторга. Сейчас, смотря на опасную красоту цветов, я сравнивала их с любовью мужа. И понимала, насколько сильно они похожи. За красотой цветка скрывались шипы, которые ранили больнее ножа. Смотря на них, в голову приходило одно простое слово "боль", которое и объясняло моё теперешнее к ним отношение.

Я все чаще стала возвращаться памятью туда, где ещё год назад чувствовала себя счастливой. Белые ромашки наполняли жизнь смыслом и надеждой. И в противовес розам были мягкими на ощупь и ранимыми на вид. Думая о них, вспоминала Рому, который продолжал приходить в мои сны. Только теперь вместо слов поддержки, друг задавал вопросы. Он хотел знать, почему я его предала. И как смогла променять чистоту и нежность белого цветка на кровавый бархат роз. Я не знала ответы на эти вопросы. Поэтому каждый раз, просыпаясь посреди ночи в холодном поту, оставляла их без ответа и продолжала проклинать тот день, когда впервые встретила Алексея.

Уже дома, поднявшись наверх, уложила Аврору на нашу постель и, обложив её со всех сторон подушками, вышла из спальни. Я была твёрдо настроена поговорить с мужем и немедленно покинуть дом. Поэтому не видела смысла относить дочь в детскую.

Подойдя к кабинету, вспомнила, чем в прошлый раз закончился мой сюда визит, и немного помедлив, всё-таки постучалась. Не дожидаясь ответа, толкнула дверь и была удивлена, что та оказалась не запертой. Но не успела переступить порог, как столкнулась с мужем.