Ромейское царство

Византийцы, считая себя римлянами, потомками Энея из известной эпической поэмы Вергилия, признавали незыблемость античных авторитетов и терминов. Как заметила Тамара Тальбот Райс, интерес к классической греческой культуре был «разожжен ими до размеров неувядаемой любви». Проникнутые христианским мировоззрением, они Тем не менее, сознательно ориентировались на прошлое, на старину, постоянно подражая античной классике. Поэтому византийская литература всегда жила «обернувшись назад», к античному наследию на греческом языке. Мало того, ромеи попросту считали классическую древнегреческую литературу своей. Античные традиции пропитали все — лексику языка, систему образов, меры измерений, принципы обучения, право. Недаром Гомер оставался в Ромейском царстве образцом и наставником почти в такой же мере, как и Священное Писание. Античные мраморы были как бы «включены» в виде сполии в тело византийских зданий и даже христианские церкви нередко опирались на колонны бывших языческих храмов. Древность материально и духовно прорастала во всем средневековом, византийском. Ромеи разбирались в древнегреческих мифах почти так же свободно, как греки-язычники прежних времен, только иногда путая этих многочисленных богов и богинь. Они использовали мифы как притчи и применяли к событиям, как прошлого, так и современности при описании в литературе. Образцом для философов продолжали оставаться древние греки, особенно Платон и Аристотель, заступивший Гиппократа греко-римлянин Гален — законодателем медицины. Говоря о воинах писатели называли их на древнегреческий лад гоплитами, корабли — триерами. Античная денежная единица — талант, то и дело фигурировала в рукописях вместо привычной византийской литры, а золотые номисмы именовались дарики, как древние, давно исчезнувшие из обращения персидские монеты с изображением царя Дария. Библейские предания были основой для космологии и «физиологии» — учении о природе, которые включали в компилятивные сочинения о шести днях творения земли Богом, так называемые «Шестодневы»

, переплетавшие языческие и христианские представления, сведения. Здесь ораторы продолжали произносить речи на греческом языке эллинистической эпохи. Однако, скорее всего, эти речи не всегда были понятны всем слушателям. Ведь простонародная речь, которую образованная элита считала «диалектами», существенно отличалась от литературного книжного языка. Парадокс, но от образованного ромея требовалось говорить на одном, изменившимся в новую эпоху языке, а писать на другом, застывшем в классической неизменности. Отсюда раздвоенность языкового сознания — важнейшая черта византийской культуры.

Героические поэмы и эпитафии писали так, будто фонетическая система осталась неизменной со времен Гомера: нужно было строить фразу, как Гомер, подбирать слова, как у Гомера, склонять и спрягать их в соответствии с традицией, отмершей в живой речи тысячелетия назад.