Роскошь нечеловеческого общения

— То есть как это — ничего?

— Да так.

— Погоди, погоди… — Гендель вдруг засуетился, стал двигать по столу пустую рюмку, как говорят актеры, захлопотал лицом.

«Как был уркой дешевой, так и остался, — подумал Суханов, наблюдая за собеседником. — Никакой выдержки. Привык только силой решать вопросы. А чтобы блефануть — не умеет. Не тянет Гендель, не тянет. И как только его в городе терпят? Я бы давно такого идиота убрал. А он еще считается в силе… Чудны дела твои, Господи!»

— Что значит — ничего? — снова спросил Гендель.

— Слушай, у тебя ко мне дело было? Давай, Леша. Ей-богу, я тебя уважаю, конфликтов у нас с тобой не было. Ты сказал, что-то серьезное, да? Я приехал, Я трачу время. Только из уважения к тебе, Леша. Мои дела — это мои дела. Ты уж извини. И я не совсем понимаю, почему они тебя так интересуют. С чего это вдруг? Это ведь, ты сам понимаешь, вопрос очень скользкий. Я не понимаю тебя, Леша.

Гендель вдруг как-то смешался.

— Андрей Ильич, я просто ведь хотел…

Суханов отчетливо видел, что сквозь маску респектабельного, «крутого», «серьезного» бандита проступает растерянная физиономия мелкого шкодника. В какой-то момент ему показалось странным, что он вообще приехал сюда и разговаривает о чем-то с этим маленьким пакостником. Но потом Суханов напомнил себе, что Гендель давно уже не маленький пакостник и что его роль в давлении на Греча непонятным образом возрастает день ото дня. Андрей Ильич ни минуты не сомневался в том, что разборки в порту, ночное нападение на квартиру мэра и грязь, ежедневно льющаяся на Греча со страниц газет и экранов телевизоров, звенья одной цепи. Это и заставляло его сидеть, слушать самодовольный треп Генделя и пытаться понять, где конец этой цепи и кто тот мастер, который ее изготовил и опутал своим изделием весь Город.

— Я просто хотел… — продолжал Гендель, — Хотел предложить тебе сотрудничество.

— Ты? Мне? — с нескрываемым удивлением спросил Суханов. — Я не ослышался. Леша? Ты же знаешь, я совсем другими вещами занимаюсь.

— Знаю. Так ведь и я теперь другими… С машинами все налажено, я там уже не нужен. Так, общий контроль…

— Нашел новое дело?

— Ну да. — Гендель встал со стула и прошелся по комнате. — Так что с портом-то, Андрей Ильич? Я конкретно спрашиваю. Условия у нас меняются. Теперь я, как ты понимаешь, в доле. И хотелось бы, чтобы мы с тобой обсуждали наши совместные действия. Теперь эта контора без меня пальцем не пошевелит. Понимаешь, о чем я? Я имею в виду «Мак», контору Максименкова. Растаможку я имею в виду. Что мы, в самом деле, вокруг да около…

Суханов перебил его.

— Я же сказал тебе, Леша. Я больше в порту дел не имею. У меня были дела с Максименковым. С «Маком». Ушел Григорий — это его проблемы. С другими я работать не буду. Сейчас у меня там поставок нет, я уже отзвонил партнерам в Стокгольм, сказал, что мы сворачиваем торгово-закупочную деятельность. Так что, честно признаться, я не вижу, что мы с тобой можем здесь обсуждать. Ты сел в «Мак» — ну и работай там. Без меня. Пожалуйста… Тебе ведь и машины твои растаможивать как-то нужно. А я в это дело не впишусь. Мне есть чем заняться…

Суханов не лгал. Вернее, почти не лгал. Последние годы у него не было постоянных связей с Максименковым. Бизнес в порту носил временный характер Андрей Ильич давно дал себе зарок никогда не отказываться от выгодных сделок, сколь бы их характер ни был далек от основных направлений работы «Города».

Лишние деньги никогда не мешали. У Суханова был свой, особый, закрытый фонд, на счета которого он отправлял деньги с «левых» сделок, не касающихся работы фирмы. Всей информацией об этом фонде, кроме самого Суханова, владел только Борис Израилевич Манкин, бессменный бухгалтер «Города», прошедший вместе с Сухановым все взлеты и падения, все черные дни сухановского бизнеса и все его праздники.

К «черным дням» относились, например, времена сахарного кризиса в девяносто втором. Правда, когда кризис был преодолен, наступил, конечно, праздник, но цена его была велика. Именно тогда Суханову пришлось войти в тесные отношения с фирмой «Мак».

С тех пор Максименков иногда подбрасывал Суханову сделки — по старой, что называется, памяти: то партию водки можно было взять по бросовым ценам, то шоколад, то видеомагнитофоны. Все это были, в общем, мелочи, несравнимые с операциями того же Генделя, которому партнер в виде фирмы «Мак» был жизненно необходим — Леша Гендель уже несколько лет занимался переправкой угнанных в Европе автомобилей в Россию с целью их последующей продажи.

Официально Алексей Гендель занимал пост заместителя директора сети частных автозаправочных станций и в этой ипостаси был весьма заметной, можно даже сказать, «публичной» фигурой. Однако мало кто в Городе не знал об истинном месте Генделя в преступной иерархии. Знать-то, конечно, знали, но поделать с Лешей ничего не могли. Или — не хотели.