Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Государь находился в очень тяжёлом психофизическом состоянии. Самый, пожалуй, яркий портрет, это уже, к сожалению, не дневник, но тем не менее эти воспоминания оставил человек, которому я абсолютно доверяю, – граф Коковцов, премьер-министр с сентября 1911-го по январь 1914 года, человек очень честный и умный. Он долго после отставки не встречался с Государем, и по разным делам, не связанным с большой политикой, он встретился с ним на аудиенции 19 января 1917 года. Вот что он пишет: «Внешний вид Государя настолько поразил меня, что я не мог не спросить о состоянии его здоровья. За целый год, что я не видел его, он стал просто неузнаваем: лицо страшно исхудало, осунулось и было испещрено мелкими морщинами. Глаза, обычно такие бархатные, тёмно-коричневого оттенка, совершенно выцвели и как-то беспомощно скользили с предмета на предмет, не глядя, как обычно, на собеседника. Белки имели ярко выраженный жёлтый оттенок, а тёмные зрачки стали совсем выцветшими, серыми, почти безжизненными… Выражение лица Государя было каким-то беспомощным. Грустная улыбка не сходила с его лица… У меня осталось убеждение, что Государь тяжко болен и что болезнь его – именно нервного, если даже не чисто душевного свойства». Коковцов высказывает предположение о том, что, возможно, Царь употребляет наркотики, что Бадмаев ему подмешивает (это его придворный врач тогда) какие-то препараты – для лучшего сна, для большего спокойствия. В общем, он пишет, что не может себе представить, что в такое состояние Государь пришёл сам по себе[11].

То есть глава государства сам болен психически, психофизически. Император в последние год-полтора царствования не раз говорил, что теперь его больше всего интересует его собственная семья, что он воспринимает всю политику России через призму того, как будет править его наследник, сможет ли он передать власть наследнику или не сможет. То есть Царь воспринимает Россию не как парламентское государство с конституцией и многими общественными силами, а как свою вотчину, которую он хочет передать по наследству. И это главная идея Государя. Он только в семье чувствует себя спокойно, свободно и комфортно. Повсюду он подозревает заговор, а после убийства Распутина убедился, что этот заговор осуществился.

Государю доносят, конечно же, и о том, что уже с 1916 года в высшем эшелоне общества – думском, промышленной буржуазии да и в придворном, продумываются планы его устранения. Они, так сказать, мягкие, это не убийство, но это отстранение Государя и Государыни и включение механизма замещения престола. При несовершеннолетнем Цесаревиче Алексее предполагается регентом Великий князь Николай Николаевич, которого Государь незадолго отстранил от Верховного командования.

Позднее, через 20 лет, в эмиграции, Александр Гучков рассказывал, что он, боясь перехода власти в России к революционерам, планировал захватить царский поезд по дороге из Ставки в Царское Село и принудить Императора к отречению. В этот заговор были посвящены некоторые видные деятели будущего Временного правительства, в частности Николай Виссарионович Некрасов – депутат Думы, известнейший масон; киевский миллионер Михаил Иванович Терещенко; князь Борис Леонидович Вяземский; князь Георгий Евгеньевич Львов, который станет потом премьер-министром Временного правительства, и командующий Северным фронтом генерал Николай Владимирович Рузский.

Ричард Пайпс в связи с этим писал: «Революция 1917 года стала неизбежной, коль скоро даже высшие слои русского общества, которым более других было что терять, стали действовать революционными методами»[12].

Судьба Николая Некрасова поразительна. У нас все говорят – «масоны, масоны». Ленин потом ловко обманул всех масонов (это не шутка, это совершенно серьёзно), он их надул. И именно Некрасов приказал, по всей видимости за этот коварный обман, убить Ленина. 1 января 1918 года на Ленина было совершено покушение, спланированное и организованное Некрасовым. Но оно было неудачным.

С Некрасовым были странные перипетии в коммунистическое время, которые я, как историк, отказываюсь понимать до раскрытия соответствующих дел НКВД. Его, министра Временного правительства, сажали, потом не только выпускали, но награждали большевицкими орденами (орден Трудового Красного Знамени), назначали на высокие посты, потом опять арестовывали, потом опять выпускали. И в мае 1940 года его расстреляли. Но суд над ним, конечно абсолютно закрытый, шёл несколько дней, когда обычно решение о «ликвидации» принимала «тройка» за несколько минут. Его обвинили в том, что он готовил покушение на Ленина, и это было совершенно правильно, он готовил его. Но для этого понадобилось несколько дней судебного разбирательства. Я не знаю, в чём тут дело.