Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Что касается переделанного манифеста, то всё очень просто. Родзянко предложил, и Шульгин с Гучковым согласились на обычный конституционный вариант – Цесаревич становится Императором при регенте Михаиле. 37-я и 38-я статьи Основных государственных законов – устанавливали чёткие правила наследования Престола Российской Империи, основывающиеся на так называемом принципе примогенитуры

– «от отца к старшему сыну».

Но Государь решил поговорить со своим врачом лейб-медиком профессором С. П. Фёдоровым о здоровье наследника. Фёдоров сказал, что, скорее всего, после отречения Николаю Александровичу придётся расстаться с сыном Алексеем. Бывшего Царя вышлют за границу, а Алексей должен быть в России, он же станет Императором, пусть и при регентстве Михаила. Тогда Государь задаёт новый вопрос: «А как с его здоровьем? Распутин мне обещал, что он скоро поправится». – «Нет, – говорит профессор Фёдоров, – с точки зрения медицины он поправиться не может. С точки зрения медицины ему может быть лучше или хуже, он может прожить ещё много лет, но гемофилия ныне неизлечима».

После этого Государь принимает решение нарушить все законы Империи, в том числе и свою клятву при вступлении на престол, что будет свято соблюдать закон о Священном короновании, закон о престолонаследии, и решает отречься и за себя, и за сына в пользу Михаила – брата Михаила объявить Императором, а самому вместе с сыном уехать за границу. Опять же нарушить все законы ради того, чтобы остаться с собственным ребёнком, пусть и больным.

В. В. Шульгину и А. И. Гучкову, к их великому удивлению, Император при встрече в Пскове сказал: «Ранее вашего приезда, после разговора по прямому проводу генерал-адъютанта Рузского с председателем Государственной Думы я думал в течение утра, и во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престола в пользу своего сына. Но теперь, ещё раз обдумав своё положение, я пришёл к заключению, что ввиду его болезненности мне следует отречься одновременно и за себя, и за него, так как разлучаться с ним не могу».

Отречение подписано 15-ю часами 2 марта. Но это фальсификация самого Николая II. На самом деле только поздним вечером 2 марта в Пскове, в салоне-вагоне Императорского поезда «Государь Николай Александрович признал за благо отречься от престола государства российского и сложить с себя верховную власть». Начальник штаба Северного фронта генерал Юрий Данилов не смог от отчаяния сдержать слёз, когда происходило отречение. Он пишет это в своих воспоминаниях.

Может быть, можно было попытаться арестовать Рузского, назначить верного генерала Данилова на его место командующим Северным фронтом, что-то ещё сделать… Но Государь вновь ничего не сделал, он мечтал только об одном – быстрее встретиться с Императрицей, воссоединиться с семьёй. Поэтому он подписал отречение.

«Если здесь есть юридическая неправильность… – передаёт в „Днях" свои тогдашние мысли Василий Витальевич Шульгин. – Если Государь не может отрекаться в пользу брата… Пусть будет неправильность!.. Может быть, этим выиграется время… Некоторое время будет править Михаил, а потом, когда всё угомонится, выяснится, что он не может царствовать, и престол перейдёт к Алексею Николаевичу… Всё это, перебивая одно другое, пронеслось, как бывает в такие минуты… Как будто не я думал, а кто-то другой за меня, более быстро соображающий… И мы согласились…»

3 марта, в пятницу, Государь делает свою ставшую знаменитой запись в дневнике: «В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман».

4-го он написал: «Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилёв».

3 марта, то есть ещё до того, как Государь вернулся из Пскова в Могилёв, начальник штаба Ставки генерал Алексеев понял, что произошло. Обращаясь к командующим фронтами, он написал: «Никогда себе не прощу, что, поверив в искренность некоторых людей, послушал их и послал телеграмму командующим фронтами по вопросу об отречении Государя от престола». Михаил Васильевич Алексеев так этого и не простит себе никогда. Больной, рано постаревший человек, он возглавил Белое движение и умер от болезни почек в сентябре 1918 года на боевом посту, в Екатеринодаре, борясь с коммунистической властью.