Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

Увы, на Керенском лежит вина не за то, что он погубил Россию – очень возможно, что он не мог её уже спасти, а за то, что он не попытался спасти Россию. Вот также, дорогие друзья, и нам надо без надежды на победу делать всё возможное, чтобы спасти нашу любимую страну. У нас есть предшественники, которые показали свою беззаветную любовь к отечеству. Нам есть с кого брать пример.

Лекция 6. Всероссийское учредительное собрание 1917 года: подготовка, выборы и результаты

Среди тех, как их назвал Николай II, «бессмысленных мечтаний», которые обуревали русскую интеллигенцию в конце XIX – начале XX века, одним из властительнейших было мечтание об Учредительном собрании. Учредительное собрание – это не просто парламент. Учредительное собрание – это то, что должно было заново учредить

Российское государство. По мнению значительной части образованного русского общества, не только разночинной интеллигенции, которая непонятно где трудилась или была третьим элементом, то есть людьми, которые по найму работали в земствах и городском самоуправлении – они были либеральны почти по определению, – кроме них, значительной части чиновничества, офицерства, даже священства абсолютистский строй России абсолютно не подходил для современного общества и государства. Они считали, что страна, в которой небольшая группа людей фактически на себя тратит большую часть национального дохода и при этом не позволяет людям изменить что-либо, потому что нет никаких механизмов учесть и осуществить волю людей, а тем более сделать эту волю властной, – такая страна организована неправильно. И это не потому, что люди, думавшие так, были противниками монархии. Люди, как всегда, просто хотели, что совершенно естественно, лучше жить. Хотят лучше жить и те, кто живёт плохо, но, как это ни парадоксально, а может, и совсем не парадоксально, и те, кто живёт хорошо, хотят жить ещё лучше. И, соответственно, одни не хотят делиться, а другие хотят делить. В ситуации, когда уничтожены возможности учитывать волю большинства граждан, большинство навязывает свою волю силой. Казалось бы, Российская Империя – страна, в которой это невозможно. Всё так организованно, всё так твёрдо стоит на каких-то самодержавных основаниях, народ-богоносец выдавал урядникам и жандармам народовольцев, когда они начали «ходить в народ» и рассказывать о том, что всё надо менять.

Казалось, большинство людей вполне довольны существующим порядком, чиновники выслуживают чины по Табели о рангах, военные получают новые звания и входят в капитулы новых орденов. Всё вроде бы очень хорошо, организованно и недвижно. Надежды на перемены нет. Многие эмигрируют, уезжают. Из-за границы порой, как тот же Струве или Плеханов, ведут слабую борьбу с режимом, печатают газеты, которые ввозятся в Россию и действительно многими читаются. Но что эти листки бумаги по сравнению с той реальной властью, которая есть у государства. Государь-Император и вся мощная властная система, которая создана достаточно умело, хотя и очень дозировано, но делится с обществом. Значительная часть богатства России всё же оседает в обществе, далеко не всё присваивается элитой. Но тем не менее имущественные различия, социальные различия колоссальны.

Абсолютистское государство не предполагает никакого изменения под воздействием общества, а только надежду на добрую волю царя. Но понятно, что царь, даже если он будет таким просвещённым и сердобольным, как Александр Павлович, всё равно не позволит серьёзные перемены провести, если они будут отвергаться тем слоем, на который он опирается в осуществлении власти.

Когда министр внутренних дел граф Дмитрий Андреевич Толстой предлагает, следуя идейному влиянию славянофилов, созвать совещательный земский собор, то тут же находится Константин Петрович Победоносцев, который говорит, что собор может быть созван только через его отставку, и уговаривает Александра III ничего не созывать. То есть страна политически недвижима, но она довольно быстро развивается хозяйственно, она совсем не стагнирует, уровень жизни растёт во всех социальных стратах. Хотя понятно, где-то только капает доход, а где-то он льётся, как из крана с сорванными прокладками, широкой струей воды. Но в любом случае всем что-то достаётся, поэтому тем более нет никаких надежд, что что-то сдвинется с места.