Россия 2020. Голгофа

Один – коротенький, толстый, бородатый, бородища не только вниз, прямо в стороны прет. Борода – ваджиб, понятное дело. Глаза такие добрые-добрые… чем-то похож на Супьяна Абдуллаева, тот семнадцать лет на джихаде стоял, пока шахидом таки не стал. Второй – чисто деловой. Повыше ростом. Борода есть, но короткая, ухоженная, даже в руку не ухватишь. Очки в золотой оправе, костюмчик как в старые времена.

– Салам алейкум.

– Ва алейкум ас салам, – ответил бывший полковник совершенно спокойно. Он знал правила и мог жить среди волков. Сейчас его мочить не будут, пришли договориться. В конце концов, народу у него немало, да и друзья есть. Просто так убить человека нельзя, может, будут мстить за него, оборвутся деловые связи и партнеры кинут предъяву. Сейчас эти двое должны будут решить для себя, что выгоднее – купить его или убить.

– Самед… – представился бородатый, – а это Азат – эфенди…

– Меня вы знаете… – Полковник указал на угловой столик, который вытащили из какого-то центрового салона, торгующего роскошной мебелью. Кожа, хром, стекло… как в старые времена…

– Знаем, дорогой, знаем… – начал Самед.

– Оценили?! – резко перебил капитан, ломая игру.

– Вах… – не смутился Самед, – кто мы такие, чтобы оценивать. Рабы Аллаха, алкающие его милости и страшащиеся его наказания. Умма оценила… сказали люди слово… иначе и не разговаривали бы.

В этом разговоре, изящном, как балерина, и страшном, как ползущий по стене средневекового замка ночной лазутчик – ниндзя, главное было не то, что сказано, а то, что не сказано, то, что никто не осмелился сказать, но тем не менее это поняли обе стороны, несказанное. В данном случае не сказано было, что если бы в умме, местной общине, никто не сказал бы слово за лихого полковника, его бы просто замочили безо всяких разговоров.

Полковник просто кивнул, смотря на гостей блестящими, жаждущими крови глазами.

– Послушай, дорогой… – Самед все же занервничал, достал четки, сделанные из какого-то блестящего металла, начал их перебирать крепкими, узластыми пальцами. – Про тебя знают как про человека справедливого, Аллах свидетель. Ты даешь людям саадаку, но главнее этого – ты даешь людям заработать. Ты не потребляешь харам и делаешь намаз. И в то же время ты ходишь в мечеть и молишься там вместе со стариками, в то время как ты молод. Ты даешь закят не правоверным, а бидаатчикам, и ты поддерживаешь бида’а среди своих людей. Будь ты каким-нибудь чиновником, из тех, кому русистское ФСБ говорит, как правильно молиться Аллаху, – в этом не было бы удивительного…

– Я служил в русском ОМОНе, – перебил Тайзиев.

– Мы знаем это… – коренастый перебирал четки, – но мы воины. Для нас достойный враг более уважаем, чем тот, кто сидит с сидящими. Не говоря уж о том, кто говорит о том, что он правоверный, но в то же время содержит нечистых животных, ест их мясо, дает деньги в рост и бегает к русистам в комендатуру с тем, чтобы донести, кто и как молится Аллаху. И мы даем тебе дава’ат, воин. Присоединяйся к нам, и ты станешь уважаемым амиром…

– Я и так уважаемый амир.

– Скажи, уважаемый… – не отступал Самед, – даже то, что произошло недавно. Пока всякие бидаатчики, фитначи, старые мунафики сидели и говорили о том, как надо сотрудничать с тагутом, мы пошли и свергли тагута. Мы дали людям право молиться Аллаху…

Тайзиев отрицательно покачал головой.

– Люди и так молились Аллаху как считали нужным. И не учи меня, как надо молиться Аллаху, у тебя нет на это права. Ты имеешь какую-то степень в фикхе? [59]Что ты знаешь об этой земле и о том, как мы живем? Твои предки бегали по горам и грабили людей, в то время как мои имели целую фабрику, хвала Аллаху. Как ты смеешь говорить про наших стариков, что они старые мунафики? Или, может, ты не знаешь, как должно вести себя в гостях?

Самед потемнел лицом, но сдержался.

– Я кое-что скажу вам. Вы пришли сюда и учите нас, как жить. Как молиться Аллаху. Кто вы такие, чтобы учить нас жизни? Что вы сделали у себя в республике? Хотите и нам сделать так же?! То, что произошло недавно, – это харам, вы напали на людей, которые такие же правоверные, как и вы, и с которыми был договор.

Самед поднял руку.

– Я понял тебя. В таком случае мы делаем тебе предложение. Мы покупаем все, что у тебя есть. Все до последнего здания, до последней заправки.

– Пошли вон.

– Ты не узнал цену.

– Пошли вон, – повторил Тайзиев.

Самед покачал головой:

– Берегись, брат. Аллах не любит самоуверенных…

Тайзиев встал.

– Пошли вон, оба. Не тебе напоминать мне об Аллахе, обезьяна…

Ваххабиты встали. Один из них так и не промолвил ни слова, видимо, это был то ли покупатель, то ли некое подобие «цивильного» юриста, чтобы договориться о юридическом оформлении сделки и передаче денег.

Буквально через день на Тайзиева покушались первый раз.