Россия и русские. Книга 2

Советы 1917 г. отличались от Советов 1905 г. целым рядом признаков. Самым важным являлось то, что теперь у них было что защищать: политическую систему, возникшую после распада старого режима. Теперь Советы представляли собой местную власть и являлись частью постреволюционного «истеблишмента». Это укрепляло у руководителей Советов чувство ответственности за судьбу страны и побуждало сотрудничать с Временным правительством вплоть до того момента, когда закончится война, а Учредительное собрание решит проблему будущего устройства России. В результате исполнительные комитеты все больше превращались в новую бюрократическую систему управления и все больше отдалялись от пленарных заседаний того или иного Совета, на которых обычно преобладали неуправляемые и хаотические настроения масс. Как вспоминал позже один из очевидцев: «Толпа стоящих настолько погустела, что... владельцы стульев также бросали их... «Президиум» стоял на столе, причем на плечах председателя висела целая толпа взобравшихся на стол инициативных людей, мешая ему руководить собранием»^{88}

. Поэтому нет ничего удивительного в том, что исполнительные комитеты все чаще предпочитали принимать решения, не вынося их на обсуждение пленарной сессии.

Постепенно рабочие стали ощущать, что их интересы снова игнорируют. Именно тогда они начали перемещать фокус своей политической активности вниз, с городских Советов на выборные фабричные комитеты, которые решали все проблемы на рабочем месте и постоянно оказывали давление на работодателей, местные Советы и правительство. Фабричные комитеты имели возможность не только агитировать за введение восьмичасового рабочего дня, но и вводить его явочным порядком. На Путиловском заводе, к примеру (и не только там), ненавистных мастеров и начальников цехов сажали в тачки и выкатывали на улицу, после чего вываливали на землю или даже в ближайшую реку^{89}

. Это был своеобразный сельский самосуд в городском исполнении, и это устраивало рабочих гораздо больше, чем долгие разбирательства с исполнительными комитетами.

По мере ухудшения экономического положения летом того же года работодатели стали сокращать производство и увольнять рабочих, а иногда и вовсе закрывали промышленное предприятие. Все эти меры усиливали старые сомнения относительно справедливости распределения военного бремени. Рабочие, подозревая работодателей в том, что те просто-напросто пытаются спасти свою собственность, потребовали права на инспекцию заводских и фабричных финансовых отчетов и установление контроля за деятельностью предприятия. Эти меры получили название «рабочий контроль» и означали, что рабочие не доверяют правительству в деле сдерживания военных сверхприбылей предпринимателей. Именно поэтому они решили взять под свой контроль финансовое положение промышленных предприятий и не допустить злоупотреблений.

Меньшевики во Временном правительстве оказались перед необыкновенно сложной дилеммой. Рабочие стали все чаще выдвигать требования, которые они раньше всегда поддерживали, но сейчас это означало резкое сокращение производства, а вместе с ним и дальнейшие осложнения в ходе проведения военных действий. Известный меньшевик и министр труда М.И. Скобелев обратился к рабочим с просьбой «прекратить дезорганизацию промышленности и истощение государственной казны» своими забастовками и требованиями повышения зарплаты^{90}

.

Многие рабочие отнеслись к подобным заявлениям как к предательству их интересов и все с большей симпатией стали прислушиваться к голосу большевиков, которые неустанно призывали их взять власть на предприятиях в свои руки. На съезде фабрично-заводских комитетов в июне впервые были официально приняты большевистские лозунги, призывавшие рабочих формировать собственную гвардию, экспроприировать собственность промышленников и банкиров и установить жесткий контроль над производством и распределением товаров^{91}.

Кроме того, рабочие решительно поддержали солдат Петроградского гарнизона, которые выступили против решения командования направить их на фронт. В июле, когда восстали солдаты Первого пулеметного полка, рабочие вышли в центр города и потребовали, чтобы Советы свергли Временное правительство, взяли власть в свои руки и прекратили ненавистную войну. Виктор Чернов, лидер партии социалистов-революционеров, попытался успокоить их, но в ответ услышал весьма нелестные для себя слова: «Бери власть, пока ее тебе предлагают, сукин сын!» В этом возгласе рабочих, а также в замешательстве Чернова и его невразумительном ответе отразилась вся сложность той ситуации, в которой оказались социалисты во Временном правительстве. В конце концов, напуганные угрозой общественному порядку и решительным выступлением солдат мятежного полка, они вызвали на подмогу лояльные войска и приказали разогнать митингующих силой, в результате чего погибло около 300 человек. Таким образом, предполагаемые вожди рабочего класса сами устроили рабочим нечто превосходящее «кровавое воскресенье»^{92}.