Россия и русские в мировой истории.

онных участников баланса и наступательная пропагандистская работа и моральное давление на соперников. В. Вильсон и Программа из 14 пунктов выдвинули новые принципы на фоне распада исторической России, разгрома центральных держав и устранения Mitteleuropa. Ф. Рузвельт и проект универсальной международной организации были представлены, когда англосаксонские силы, прежде всего США, обрели не имеющий аналогов вес в мире. Гуманитарный пафос Дж. Картера звучал в период, когда после <разрядки> отношения Восток-Запад были намеренно резко обострены, а процессы в самом СССР позволяли надеяться на успех идеологического давления. Бывший советник по национальной безопасности США 3. Бжезинский вспоминает, как клише защиты прав человека в соответствии с новой стратегией вписывалось во все программы, речи, заявления, повестки, условия592. Победу Клинтона политолог Р. Такер назвал <триумфом вильсонизма> и провел параллели между временем Вудро Вильсона и тем миром, в котором США вознамерились осуществить очередной раунд глобализации593.

Хотя в официальной риторике продолжают фигурировать прежние понятия, они становятся малосодержательными рудиментами уходящей эпохи. От классического международного права сделан пробный шаг в сторону права мирового правительства и космополитического гражданского общества. В связи с этим многие политологи, в частности немец К. Зегберс, с одобрением спешат констатировать, что сформировавшийся после Вестфальского мира и ставший привычным свет, в котором главную роль играли государства, сегодня

уже ушел в прошлое>594.

США практически утвердили право самим и единолично назначать критерии <правды>, единолично выступать в роли судьи, самим принуждать и карать всех непокорных. Объявление этим самозванным судией кого-либо <нецивилизованным>, а значит, подлежащим грубому давлению извне, означает лишение защиты международными правовыми нормами. Сегодня фантом <воли международного сообщества> прикрывает агрессию и карательные операции. Но обе стороны медали – и присвоение Соединенными Штатами роли арбитра, и универсальная эгида – это угроза понятию <государство и суверенитет>, конец системы международного права. Устава ООН и принципа невмешательства, конец эры государства-нации. Международное публичное право, в котором субъектом является государство, становится факультетом ненужных профессий. Все договоры и соглашения

Brezinski Zb. Power and Priciple. Memoirs of the National Security

Adviser. 1977-1981. London, 1983, p. 125.

593 World Policy Journal. Winter 1993-1994, p. 98.

594 Pro et contra. Проблемы глобализации. Московский центр Карнеги.

М., 1999, с. 64.

503

на самом деле лишь протокол о намерениях с клаузулой rebus sic stantibus (<при таком положении дел, пока условия сохраняются>). Вопреки псевдогуманистической пропаганде роль силы в международных отношениях чрезвычайно возросла, а карта уже не только Европы, но и мира вновь стала зыбкой, как несколько веков назад.

Всему этому на европейском этапе до перехода США к единоличным акциям способствовали левые правительства Европы, активно соучаствовавшие в очередном духовном и геополитическом Дранг нах Остен под новым флагом либерального универсализма. Вряд ли случайно, что одновременно, как и хотел Л. Троцкий, к власти в Европе пришла целая международная корпорация левых. Не только сугубый философский материализм вместе с идеологией интернационализма, но идеалы антиэтатизма переместились из Москвы и Восточного Берлина чтобы прочно закрепиться в идеологическом арсенале европейских и американских канцелярий. При этом агрессивность либерального универсализма уже превосходит своего предшественника с его быстро захлебнувшимся <экспортом революции> в теплохладный Запад. <Теории глобализации, – признает авторитетный американист А. Богатуров, – приобрели настолько отчетливые черты наступательности, что ассоциируются сегодня… с призраком <мировой либеральной революции> – зеркального отражения коминтерновской химеры всемирной пролетарской революции, перекодированной сообразно реалиям конца XX века>595.

Российские исследователи глобализации далеко не одиноки в резких суждениях о сущности и свойствах современного глобалистского проекта. По мнению Р. Дарендорфа, глобализм угрожает самому классическому гражданскому обществу маргинализацией596. Немало умов привлекают внимание к глубине вызова: <Раскол между сторонниками нового мирового порядка и теми, кто эту глобальную интервенцию воспринимает как опасность, является поистине бездонным, – пишет на страницах лондонской <Тайме> С. Дженкинс. – Он глубже противоречий времен холодной войны, серьезнее противоречий между <голубями> и <ястребами>, правыми и левыми>597. Ведущий сотрудник Национального совета научных исследований Франции П.-А. Тагиеф, ставший символом европейского интеллектуального сопротивления глобализации и мондиализму, давно провозглашен <традиционалистом, консерватором и, наконец, фашистом>. Не только А.С. Панарин подметил: <Если на заре модерна, в эпоху формирования великих европейских наций, феодальному местни-