Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1

Во-вторых, во всех семи Конституциях реализуется

принцип разделения властей, что свидетельствует об использовании в качестве правовых источников Конституций Франции 1790-х и Конституции США 1787 г. Однако соотношение ветвей власти в большинстве Конституций эпохи Реставрации иное. Если в Конституциях Франции 1791, 1793 и 1795 гг. приоритет однозначно отдается законодательной ветви власти (и в процентном отношении и по расположению посвященных ей разделов), то в Конституциях Франции 1814 г., Баварии 1818 г., Царства Польского 1815 г. и Швеции 1809 г. картина прямо противоположная. Разделы, посвящённые исполнительной власти, предшествуют разделам, посвящённым законодательной и судебной властям, что напоминает структуру Конституции Франции 1799 г. Исключение составляет Конституция Португалии 1826 г., в которой раздел о законодательной власти поставлен на первое место. И уж совсем особняком стоит Конституция Бадена 1818 г., почти весь текст которой посвящен только законодательной ветви власти. В этой связи нельзя не отметить тот факт, что не только в Баденской Конституции, но и почти во всех остальных основное внимание их разработчиков направлено на регулирование вопросов, связанных с деятельностью именно законодательной ветви власти

. С точки зрения статистических показателей это выглядит следующим образом. В Конституции Франции 1814 г. законодательной власти посвящены 30 статей из 79, т. е. 39 % текста (исполнительной власти – 18,5 %), в Конституции Баварии 1818 г. – 50 статей из 122, т. е. 41 % (исполнительной власти – 18 %), в Конституции Бадена 1818 г. – 57 статей из 83, т. е. 68 % (исполнительная власть оказалась вне сферы действия Конституции), в Конституции Швеции 1809 г. – 33 статьи из 114, т. е. 29 % (исполнительной власти – 18 %), в Конституции Норвегии 1814 г. – 37 статей из 112, т. е. 33 % (исполнительной власти – 41 %), в Конституции Царства Польского 1815 г. – 53 статьи из 165, т. е. 32 % (исполнительной власти – 30 %) и, наконец, в Конституции Португалии 1826 г. – 58 статей из 145, т. е. 40 % (исполнительной власти – 32 %).

Как видим, исключение составляет только Конституция Норвегии 1814 г., в которой процентное соотношение статей, посвящённых законодательной власти, уступает количеству статей, посвящённых исполнительной власти. В остальных шести случаях наблюдается количественный приоритет статей о законодательной власти. В результате получается интересная, можно даже сказать, парадоксальная ситуация. По расположению разделов в структуре Конституций в пяти случаях из семи приоритет принадлежит исполнительной власти (исключение – Конституции Бадена и Португалии), а по количественному критерию – приоритет у законодательной власти (исключение – Конституция Норвегии). Как решить это противоречие? На наш взгляд, особого противоречия здесь и нет. Повышенное внимание авторов Конституций к вопросам формирования законодательной ветви власти объясняется, видимо, тем, что в большинстве обозначенных выше государств до этого момента

всесословных представительных органов власти не существовало (кроме Франции), тогда как деятельность исполнительных и судебных органов власти, пусть хотя бы в минимальной степени, но уже была регламентирована. К тому же правовое регулирование таких вопросов, как избирательное право, система выборов в представительные органы, процедура принятия законов объективно

требует большего внимания, а значит и содержательного объема, чем вопросы, связанные с определение структуры и функций других ветвей власти.

В любом случае форму правления определяет не формальное, а фактическое соотношение ветвей власти, прежде всего, законодательной и исполнительной.

Ниже приводится сравнительная таблица Конституций государств эпохи Реставрации, иллюстрирующая их структуру и количественное соотношение статей, посвящённых разным ветвям власти.