Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Если Прогрессивный блок представлял собой союз прогрессивных элементов с правыми, то одновременно с этим намечались попытки сближения с левыми кругами, которые до того времени в деятельности союзов не обнаруживали себя сколько-нибудь активно. Астров выступал сторонником «согласованных действий с левыми организациями». Течение, ориентировавшееся на Прогрессивный блок, намечало дворцовый переворот, «астровское» же течение стремилось «получить влияние на ход событий и удержать от революционной катастрофы, если бы события вызвали ее». Но те и другие стремились противоборствовать надвигающейся революции. События, однако, обгоняли их, и Астров это признает. Мартовский (1916) съезд Союза городов, по его словам, «оказался левее своего Главного комитета, им наша формула „министерства доверия“ была отвернута и принято требование „ответственного министерства“». Сторонники той и другой формулы оказывали нажим на власть в пределах лояльности парламентаризма. Общество побуждало власть отречься от ее порочных свойств – самовластия и пренебрежения к требованиям народа. Организация страны в целях победы и ответственное министерство – вот лозунги 1916 года.

В этой двучленной формуле одно острие, «ответственное правительство», направлено против «безответственной власти», а другое, «организация страны», – против анархии и революции. Гонения на союзы и общественные организации стали последними судорожными движениями агонизировавшей власти. Предполагавшийся в декабре 1916 года V съезд Союза городов не допустила администрация. Астров подчеркивает: «Совершенно неверно указание большевистских источников, что резолюция, текст которой приведен на стр. 159 книги „Буржуазия накануне Февральской революции“, была принята съездом 9 декабря 1916 года. Этот съезд не состоялся, а потому ничего принять не мог. В названной книге приведен лишь проект резолюции, которую предполагалось предложить съезду. Резолюция н декабря представляет собой резолюцию не Союза городов, а совещания, в котором были представители самых разнообразных организаций». Эти резолюции в острой и резкой форме повторяли, в сущности, ранее провозглашенные положения. Говорилось о необходимости реорганизации власти, о создании ответственного министерства; Государственная дума призывалась довести до конца свою борьбу с постыдным режимом и не расходиться, пока не будет создано ответственное министерство. Проект заканчивался призывом к армии продолжать свое дело до победного конца и обещанием сделать все для упорядочения тыла и обеспечения армии. Резолюция Продовольственного совещания (и декабря) по форме еще более резка. Смысл ее, однако, все тот же: объединение всех сил и классов в твердую организацию, способную «вывести народ из разложения». Все это свидетельствовало «о глубоком сознании безнадежности положения. Это уже были возгласы, близкие к отчаянию. Старый корабль шел ко дну. Нужно было спасаться».

В письме М.В. Челнокову, написанном в 1929 году, как раз в пору работы над статьей «Всероссийский союз городов и русская революция», Николай Иванович еще более откровенен. Он вспоминает, что ход событий вызывал расстройство, «предощущение грозящей катастрофы, заставляя мучительно отыскивать выходы из все усиливавшегося хаоса. И в чем были эти выходы, откровенно скажу, никто не знал и не видел». В этом же письме декабрьский проект резолюции он характеризует как «декларативную сторону деятельности Союза городов». События увлекали ВСГ на путь политики: «Подчеркиваю и утверждаю, что в Союзе городов мы не осуществляли никакой политической программы, были свободны от партийных директив. Наши выступления на съездах политического характера выражали мнения Главного комитета Союза городов, а не личные или партийные взгляды. Не мы руководили, что самое главное и, может быть, печальное, событиями, а только отражали их, делая соответствующие выводы, которые, к сожалению, выражались лишь в словесных формулах без всяких санкций. В результате санкции были даны другими, а не нами. В борьбе с царским правительством русская общественность оказалась в том же безнадежном состоянии, как несколько месяцев спустя в борьбе с Советами рабочих депутатов».

В завершение статьи Астров внес мемуарный дух. «Оглядываясь назад, припоминая настроения и психологию того времени, я утверждаю, что трагедия Союза городов и близких к нему по общественному составу организаций была в том, что они оказались вынужденными одновременно и помогать власти, и бороться с нею, и то и другое – ради достижения главной и покрывающей все цели, ради доведения войны до благополучного конца.

В условиях того времени можно ли было безоговорочно и молчаливо идти за властью, изживавшей и изжившей себя? Можно ли было тогда перейти на путь прямого действия и совершить „перепряжку во время переправы“, „сменить шофера“… на крутом спуске? В тех условиях, которые мы переживали тогда, ни того, ни другого осуществить было нельзя. В этом и была трагедия русской общественности и, среди нее, трагедия Российского союза городов».