Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Освещая «самый важный пункт в теории партий», Рыкачев выделял в природе «современных политических партий» два элемента: «I) конкретные исторические интересы – элемент непримиримости и партикуляризма, и 2)

признание, открытое или подразумеваемое, превосходства метода свободного убеждения – элемент гуманизма и миролюбия». Вывод Рыкачева был однозначен: «Оба эти элемента одинаково необходимы, и развитие второго может идти только в гармоническом сочетании, а не в антагонизме с первым элементом». Смысл и задачи партийной системы Рыкачев видел в «постепенном и взаимном приспособлении реальных исторических интересов к методу народных голосований (или, выражаясь более обычными, хотя и менее точными терминами, – к парламентарному и демократическому политическому строю) и метода народных голосований – к реальным историческим интересам». «Все партии, как бы они ни были далеки друг от друга, связываются известной общностью интересов. Все партии заинтересованы (хотя и не в одинаковой степени для каждого данного момента) в том, чтобы политические голосования были действительно свободным волеизъявлением, чтобы межпартийная борьба была открытой борьбой убеждений, борьбой лояльной и честной и чтобы вожди партий были истинными представителями и выразителями воли стоящих за ними масс. Ясное сознание этой общности межпартийного интереса есть первое условие очищения нравственной атмосферы в современной борьбе партий». «Ошибка социал-демократических партий заключается не в том, что они служат классовым интересам рабочих, – замечал ученый, – а в том, что они не считаются с силой других исторических интересов, кроме классовых, и вместе с тем недостаточно ясно проводят границу между методами политической и методами экономической борьбы».

Разделяя мнение известного немецкого юриста Г. Еллинека о важности государственного интереса в политической жизни, Рыкачев, отрицал абсолютное «верховенство» этого интереса, отводя ему лишь роль «первого между равными» – в числе «интересов партикулярных, наряду с классовыми, национальными, конфессиональными и другими историческими интересами». В условиях политической свободы то «частичное „разоружение“, которое обязательно для всех исторических сил, участвующих в партийной борьбе, обязательно и для исторической государственной власти», – подчеркивал Рыкачев. Вместе с тем, имея в виду и Россию, он указывал на серьезную опасность, подстерегающую страны, «только что вступающие на путь конституционного развития, берущие первые уроки партийной политики». Это – «отсутствие органической связи между интересами исторической государственной власти и новыми политическими методами», вследствие чего «наиболее горячие защитники конституционных начал… слишком низко оценивают силу исторической государственности и третируют ее с высоты своих принципов, как силу грубую и злую: либеральные партии противопоставляют себя государству, государство противополагает себя либерализму». «России нужны партии или, по крайней мере, партия, которая, служа серьезно и искренно делу политической свободы, вместе с тем была бы глубоко проникнута духом государственности», – писал Рыкачев в 1911 году.

В трудах Рыкачева прослеживается эволюция его взглядов от марксизма к либерализму с ярким «социалистическим» акцентом, а в конце жизни – к национал-либерализму (с центральными идеями государства и нации, признанием обязательности обеспечения исторической преемственности в процессе «мирного обновления» общества), принципиальная «внепартийность», основанная на неизменной приверженности идеалам свободы и культуры. Все эти особенности политической индивидуальности Рыкачева закономерно сближали его на протяжении 1900-х годов с теми общественными деятелями, которые, подобно ему самому, не вписывались в «прокрустово ложе» того или иного «направления», искали свой путь в освободительном движении начала XX века.