Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Вместе с тем Рыкачев не разделял категорического требования Острогорского о замене постоянных партийных организаций временными лигами. Кроме того, Рыкачев отмечал в рассуждениях Острогорского «некоторую неполноту», не соответствующую, по его мнению, «широте и глубине затронутых проблем». В частности, Рыкачев считал, что автор книги «Демократия и политические партии» «пренебрег некоторыми важными сторонами современной общественной культуры». В этой связи Рыкачев настаивал на необходимости учета в деятельности партий «состязательного начала» (когда «заинтересованность спорящих сторон признается полезным условием для выяснения объективной истины»), подчеркивая при этом, что «вся сила современной культуры» заключается именно «в стремлении ее сочетать начала сотрудничества и соперничества, свободы и солидарности».

Кроме того, важным условием сплоченности партии Рыкачев признавал не только общность идей, но и доверие к партийным руководителям. Разъясняя значимость «элемента власти и подчинения» в деятельности партии, Рыкачев утверждал, что «власть не есть зло»: «Подчинение масс достойным вождям не есть несчастье, – разъяснял Рыкачев. – Стремление к власти, поскольку оно опирается на личные дарования и заслуги, должно быть поощряемо, а не подавляемо. И идеальная цель метода народных голосований заключается не только в отборе идей, но и в отборе сильных и талантливых личностей. А потому и партии в число своих идеальных задач должны включить также организацию отношений власти и подчинения. Партии должны быть школой власти, основанной на добровольном подчинении. Они должны открывать широкие возможности талантам и доставлять надежных вождей народным массам». «Путь, с двух сторон обставленный соблазнами демагогии и деспотизма, – трудный и опасный путь. Но этот путь должен быть пройден», – призывал Рыкачев к продолжению поиска оптимальных форм взаимодействия между партийными «верхами» и «низами».

По мнению Рыкачева, главная ошибка Острогорского заключалась все же не в «неполноте» представлений об идеальных задачах политических партий, а в утверждении об абсолютной противоположности старого и нового в политических методах и формах социальной борьбы. Прослеживая и в этой сфере историческую преемственность в развитии явлений, Рыкачев обращал внимание на то, что «новые политические методы вводились не только вследствие убеждения в объективном их превосходстве над старыми методами, не только во имя идеальных, общечеловеческих целей»: «Введение представительного строя и расширение избирательного права осуществлялось усилиями общественных слоев, для которых то и другое было полезно с точки зрения их партикулярных, классовых, национальных или других интересов. Старая борьба миросозерцаний, старые конфликты непримиримых интересов, веками накопленная ненависть – классовая, религиозная, национальная – сознательно или бессознательно творили новые формы, предназначенные быть проводниками терпимости, человечности и социального мира». Полемизируя с Р. Михельсом, Рыкачев по тому же поводу утверждал: «Современным людям нужна обновленная вера в учреждения, – не в фантастические учреждения „будущего“ социалистического строя, а в улучшенные и просветленные новым сознанием либеральные учреждения, исторически выработанные в борьбе за свободу и равенство».