Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Похоже, вовсе не исключая в будущем такой же перспективы для русской деревни, Рыкачев все же обращал внимание соотечественников на более актуальные для наших крестьян проблемы – в частности на задачу их политической самоорганизации для борьбы за свои интересы. Весьма поучительным в этой связи Рыкачев считал новое явление в жизни Западной Европы – стремительное развитие самостоятельного крестьянского движения, например в Швейцарии, где уже к началу XX века представительские организации всех слоев населения имели реальную возможность влиять на политику правительства. Отмечая безусловную полезность крестьянских объединений, Рыкачев в 1904 году предвидел в недалеком будущем и образование «самостоятельной крестьянской партии» как «противовеса искусственному упрощению задач, общепринятому в социалистических программах». Как сторонник общественной солидарности, Рыкачев с удовлетворением отмечал наметившиеся на Западе признаки сближения крестьянства и пролетариата: «Когда-нибудь крестьяне и рабочие должны будут осознать, что кроме общих врагов их соединяет также и общность внутренних задач».

Погружение Рыкачева в исследование экономических проблем современности подводило его к мысли о «несомненном параллелизме между новыми формами денежного хозяйства, с господствующей в нем стихийной силой рынка, с автоматическим приспособлением массового спроса к массовому предложению и предложения к спросу, и новыми политическими формами, держащимися на стихийной силе массовых голосований, на приспособлении политических лозунгов к психологии большинства и обратном приспособлении психологии большинства к лозунгам политических вождей». «Там и здесь европейская культура создала нечто новое, вызвала новые силы почти волшебного могущества, которые, однако, способны выйти из повиновения своих создателей, если для нового волшебства не будут найдены новые слова заклинания», – подчеркивал Рыкачев актуальность разработки не только проблем политэкономии, но и политологической теории. По его мнению, настоятельная потребность в осмыслении новой политической реальности была продиктована «внутренним кризисом либерализма и демократических идей» в мире на рубеже XIX–XX веков. Причинами этого кризиса стали, «во-первых, крушение старой теории народоправства, и прежде всего идей Руссо, и, во-вторых, фактическое подавление свободной воли избирателя деспотизмом воинствующих партий». Социально-политические взгляды Рыкачева нашли наиболее полное отражение в его рецензии на книгу Р. Михельса «Социология политических партий в условиях демократии» и статье «Реальный базис и идеальные задачи политических партий (о партийной борьбе и партийном разоружении)», опубликованных в 1911 году в журнале «Русская мысль» (соответственно в № 4 и 12).

Одним из первых Рыкачев поставил вопрос об отличиях западной и русской политических культур, которые необходимо учитывать при заимствовании тех или иных политических институтов. К тому же Рыкачев не склонен был идеализировать зарубежный опыт, указывая, в частности, на то, что «теории и верования», определившие сущность «конституционного строя в государствах, которые служат для нас образцом», в начале XX столетия находились «в состоянии шатания и внутреннего кризиса». «Если, с одной стороны, Россия не вполне готова для восприятия западноевропейской (европо-американской) политической культуры, то, с другой стороны, и западноевропейская политическая культура еще не совсем созрела для роли политического воспитания отсталых народов», – к такому выводу приходил русский ученый.

Признавая особую заслугу М.Я. Острогорского в разработке теории политических партий, Рыкачев, полемизируя с маститым автором, внес существенный вклад в научное осмысление проблем развития демократии и многопартийности. С одной стороны, Рыкачев соглашался с мнением своего оппонента о несовершенстве современных партий, проникнутых «внутренней фальшью». Рыкачев был солидарен с Острогорским и в определении их «идеальной цели»: «Партии должны признать относительный, частичный, временный характер своих требований. Они должны отказаться от традиционного презрения к противнику и от претензий безраздельно владеть мыслями и чувствами своих членов. Они должны честно признать, что между сторонниками двух борющихся политических программ все-таки гораздо больше сходств, чем различий. Если эта работа внутреннего самоограничения не будет произведена, элемент лицемерия в партийной жизни будет получать все больше силы…»