Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Действительность во многом опровергла ожидания Рыкачева, связанные с «зарей свободы», которая лишь яркой вспышкой осветила российский политический небосклон. Не раз он доверял своему дневнику тягостные впечатления от типичных явлений общественной жизни: его печалила склонность соотечественников к митинговым настроениям и речам («Сколько пустозвонного политиканства!»), «неумение слова сказать против крайних руководителей движения», распространенность среди представителей прессы «настоящей торговли убеждениями, проституции». Серьезным препятствием на пути «мирного обновления» стали и «хорошо знакомые нам всем черты нашей безалаберной общественности» – «неумение сговориться, склонность к внутренним раздорам и ссорам во всех общественных начинаниях, грубость в обращении с противниками и иначе мыслящими, неустойчивость настроений». На примере редакции «Нашей жизни» Рыкачев отмечал большие сложности в выработке общей программы даже в среде людей с одинаковыми взглядами. Запомнилось ему скептическое высказывание Ходского на этот счет: «Тут не столько различие в программах, сколько во всем складе, в житейских привычках, в товарищеской близости – вплоть до единения на ниве закусок, обедов, выпивки». Что касается позиции самого Рыкачева, то на редакционном совещании 3 ноября 1905 года он предложил, чтобы «Наша жизнь» заняла «определенное место между конституционно-демократической партией и социал-демократической», поскольку «от конституционных демократов нас отличает близость к социализму». Вместе с тем Рыкачев подчеркивал и важнейший пункт идеологических расхождений редакции «Нашей жизни» с революционными партиями – признание сподвижниками Рыкачева «огромной роли интеллигенции и культуры». «Умеренных – большинство», – так определил он преобладавшее среди коллег политическое настроение. Рыкачев занес в дневник и пожелание одного из членов редакции (очевидно, близкое и ему самому), чтобы их издание сохраняло по возможности внепартийный характер: «…газеты могли бы быть и вне определенных партий, выставив общий идеал, например – справедливость, свободу».

Широкий разброс мнений (даже в одном политическом лагере) практически по всем насущным вопросам русской жизни, преувеличенные амбиции и самонадеянность политических лидеров, своеобразие крестьянской психологии и в целом низкий уровень культуры и образования в стране – эти явления, по мнению Рыкачева, ставили под вопрос решение труднейшей задачи: организации масс в целях созидательной работы над «обустройством России». Сомнительной показалась эта идея, поставленная во главу угла кадетской партией, и члену редакции «Нашей жизни» Г.А. Ландау, который полагал, что «все оперируют с фикциями. Все программы – фикции. И эта организация масс – тоже иллюзия. В действительности весь процесс совершается стихийно, и так же стихийно будет продолжаться дальше…»