Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

В 1905 году «Донская речь» начала массовый выпуск листков, в которых разъяснялись «горячие» вопросы дня для не очень подготовленного читателя. Названия этих четырехстраничных, написанных популярным языком листков говорят сами за себя: «Что такое народное представительство», «Что такое всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право», «Что такое свобода слова и печати», «Как надо расходовать народные деньги», «Права человека и гражданина», «Что такое палата представителей», «Что дают рабочим профессиональные союзы», «Равноправие национальностей», «Что такое тайная подача голосов», «Какие народные представители не нужны народу» и даже «Избирательное право женщин»… Листки отпускались книжным магазинам и складам по сорок копеек за сотню, а в розницу продавались за полторы-одну копейку за экземпляр.

В качестве «примера для подражания» и своеобразных «учебных пособий по демократии» «Донская речь» издала серию книжек, посвященных политическому и экономическому устройству зарубежных конституционных государств, а также опыту борьбы народов этих стран за свои права. Среди них брошюры Н.А. Кабанова «Права и обязанности английских граждан», А. Горбунова «Гарантии личной свободы в Англии», В.В. Водовозова «Всеобщее избирательное право на Западе», А. Быковой «Государственное устройство Северо-Американских Штатов» и т. п.

В книжках, издаваемых «Донской речью», демонстрировалось, что в истории России можно найти зачатки самоуправления и оно не является чужеродным продуктом, занесенным из-за рубежа. Этой проблематике были посвящены брошюры В. Алексеева «Народовластие в Древней Руси», «Самодержавие и общественное мнение», «Земские соборы Древней Руси»; «Роль челобитий и земских соборов в управлении Московским государством» и «Когда и почему возникла рознь в России между „командующими классами“ и „народом“» И.И. Дитятина и др.

Современную политическую направленность имели тексты, посвященные довольно отдаленным временам – даже английскому Средневековью. Это отлично понимали читатели. В небольшой рецензии, опубликованной в «Русских ведомостях» на издание отдельной брошюрой статьи известного медиевиста Д.М. Петрушевского

«Великая хартия вольностей» (1904), ее появление было названо как нельзя более своевременным. «Великая хартия вольностей, – писал анонимный рецензент, – первая решительная победа английского общества над королевской властью. В этом замечательном документе впервые сгруппированы вместе главнейшие гарантии политической свободы. Англия завоевала их в 1215 году, но еще до сих пор, то есть спустя семь столетий, эти гарантии остаются тщетными дезидератами во многих странах, в том числе и в некоторых европейских. Знаменитая 39-я статья Великой Хартии, которая говорит о том, что ни один свободный человек не может быть арестован или заключен в тюрьму без суда, – эта основа гражданской свободы, – некоторыми считается чересчур большою роскошью даже для культурной страны, и приходится доказывать, что административный произвол, разрушаемый принципами Великой Хартии, не есть что-либо такое, без чего не может жить организованное общество».

Несмотря на дешевизну изданий, издательство, по-видимому, приносило определенную прибыль или, по крайней мере, не было убыточным. То, что терялось на цене, компенсировалось за счет тиражей и скорости оборота. Для оптовых покупателей была предусмотрена гибкая система скидок; так, книжные склады и магазины пользовались скидкой в 30 %; в том случае, если они заказывали продукции на сумму свыше 75 рублей, пересылка осуществлялась за счет издательства. Предусмотрены были скидки и для частных лиц; если покупатель выписывал литературу на 2–3 рубля, то за пересылку в пределах Европейской России он не платил.

У издательства была собственная типография в Ростове-на-Дону, однако она, разумеется, не могла справиться со всевозрастающим потоком печатной продукции; в конечном счете заказы «Донской речи» размещались в одиннадцати ростовских типографиях. После 1905 года издательство перенесло значительную часть своей деятельности в Петербург: там были легче цензурные условия, удобнее было распространение книг. В Петербурге издания «Донской речи» печатались по меньшей мере в шестнадцати типографиях.