Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Признание «живой нравственной веры», «глубоких религиозных мотивов», лежавших в основе мировоззрения Рыкачева и воплощенных им в жизни, было свойственно также С.Л. Франку в его размышлениях о месте и роли этого «прекрасного идеала борца, чуждого ненависти и презрения» в истории русской общественной мысли и освободительного движения. «А.М. Рыкачев пал героем новой, нарождающейся в русском обществе веры

, – писал Франк. – Он был, быть может, первым в наши дни русским интеллигентом, сознательно принесшим себя в жертву нового общественного миросозерцания, в центре которого стоит идея родины как живого государственно-национального организма, за судьбу которого лично ответственен каждый мыслящий его член». Эта же мысль звучала и в других откликах на смерть Рыкачева: «Своим порывом и гибелью он больше, чем кто-либо, связал судьбы „интеллигенции“, „народа“ и страны».

Спустя год после гибели Рыкачева П.Б. Струве предложил «увековечить память покойного изданием возможно более полного сборника его разрозненных статей и биографических материалов о нем», чтобы «сохранить, как неугасимое живительное пламя, свет редкостного человеческого духа, который должен укреплять и утешать многих и многих в трудной борьбе за Россию и ее достоинство». Замысел этот остается нереализованным до сих пор.

«Рано или поздно правда и добро восторжествуют…»

Николай Елпидифорович Парамонов

Олег Будницкий

«В пору детства моего поколения, – вспоминал в 1976 году известный писатель и библиофил В.Г. Лидин, – одним из тех пахарей, которые широко раскидывали семена просвещения, был издатель Н.Е. Парамонов. Книжечка за книжечкой его дешевой библиотечки широко шли из Ростова-на-Дону, где находилось его издательство. Парамонов, как и И.Д. Сытин, понимал, что лишь доступная, поистине народная книга проникнет в самые глухие углы и найдет нового читателя. Дешевая библиотечка Парамонова с обозначением на обложках книжечек: «Издание Т-ва „Донская речь“ в Ростове-на-Дону» сослужила немалую службу… Имя Парамонова не значится в наших энциклопедических словарях, – добавлял с некоторым недоумением Лидин, – хотя по праву может стоять с именем, например, Ф.Ф. Павленкова». Лидин включал Парамонова в ряд таких издателей, как Смирдин, Глазунов, Макушин, Сойкин, Сабашников…

Нам неизвестно, лукавил ли Лидин, недоумевая, почему имя Парамонова не значится в энциклопедических словарях. Возможно, он действительно не знал, что знаменитый издатель был членом партии кадетов, в 1919 году возглавлял Отдел пропаганды у А.И. Деникина, затем стал «белоэмигрантом», а в 1928 году был даже объявлен советской юстицией вдохновителем «инженеров-вредителей», осужденных по «Шахтинскому делу». Имя Парамонова являлось длительное время табу для историков. Между тем Парамонов – это и есть «Донская речь».

Что побудило Николая Елпидифоровича Парамонова (1876–1951), сына казака Нижне-Чирской станицы, хлеботорговца, владельца мельниц и пароходов, председателя Ростовского биржевого комитета Елпидифора Трофимовича Парамонова, пуститься на это явно не самое прибыльное предприятие? Николай Парамонов принадлежал к новому поколению российских предпринимателей, которым было тесно в рамках существующего режима; они тяготились докучливой опекой власти и сами стремились определять свою судьбу – да и судьбу страны. Рябушинские, С.Т. Морозов или А.И. Коновалов отнюдь не были исключениями; Н.Е. Парамонов на Дону или Н.В. Мешков на Урале относились к этому новому на Руси типу, очень мало напоминавшему купчин из пьес Островского.

Отсюда их столкновения с властями и поддержка тех сил, которые раскачивали самодержавие. Николай Парамонов получил юридическое образование в Киевском университете; уже в студенческие годы он имел неприятности на политической почве. Вернувшись после получения образования в Ростов-на-Дону, Парамонов, по словам его бывшего товарища по университету социал-демократа И.Н. Мошинского, возглавил местную культурническую интеллигенцию. Хотя Парамоновы давно перебрались в Ростов, по инициативе Николая на средства парамоновской фирмы в 1899 году в Нижне-Чирской станице был построен Народный дом. В одном из рабочих районов Ростова им была устроена воскресная школа для взрослых. Заметим, что в начале века Ростов-на-Дону называли «русским Чикаго»: из-за бурного экономического роста, сочетавшегося с высоким уровнем преступности.