Роза Дашваара

Джейлин сам делает шаг ко мне, касается пальцами моей щеки, проводит… по подбородку, по шее, кладет ладонь мне на грудь. Я пытаюсь дернуться, отступить, но он только качает головой. Обеими руками берет меня за талию, удерживая рядом. В его глазах масляный блеск. Его взгляд ясно обещает мне: дернешься — умрешь.

— Ты должна говорить «энке», он все еще твой хозяин, — медленно, тягуче говорит Джейлин. Он сейчас похож на сытого кота, играющего с мышью. — Он сделал всю грязную работу за меня, расчистил дорогу. Теперь мне не нужно ждать годы, и мои руки чисты. А казнить предателя — святая обязанность.

Я пытаюсь осознать это…

— Он убил твоего отца?

Он сделал это?

Джейлин кивает. И, судя по всему, ничуть не сожалеет о потере. Ничуть. Ему просто освободили место. Теперь айнаром может стать он.

Это не укладывается в голове.

— Халид уже объявил себя айнаром, — говорит Джейлин. — Думает, что хитер и силен, но слабое место у него все-таки есть. Даже если он сам, возможно, не подозревает, насколько уязвим. Я понял это, когда он приставил нож тебе к горлу. Попытался убедить, что убьет тебя, но в его глазах, его позе, я видел, что он скорее убьет меня. Он уже почти готов был отшвырнуть тебя в сторону и броситься. Даже если бы потом его казнили за это, — одну руку Джейлин заводит мне за спину, другой задумчиво поглаживает живот. — И сейчас я могу это использовать.

Еще немного, и у меня ноги подогнутся.

Нет…

— Он не любит меня. Я ему не нужна, — у меня невозможно дрожит голос, срывается.

— Даже если так, — говорит Джейлин. — Чувство долга и вины не позволит ему бросить тебя в беде. Иногда чувство вины куда сильнее любого влечения. Это давняя история…

— Чего ты хочешь?

— Хочу получить от него полный доступ к технологиям муари, как и полагается айнару. А потом хочу, чтобы мой любимый брат умер. После того, как я получу свое, живой он мне не нужен. Я уже отправил ему требования. До рассвета он должен прийти сюда. Без охраны, только в сопровождении муари, которые подтвердят передачу ключа.

Ведь именно для этого отец Джейлина подсунул меня Халиду. Чтобы получить свое.

— А если он не станет делать так, как ты хочешь?

Джейлин берет меня за подбородок.

— Тогда на рассвете я отдам тебя солдатам. А потом ты умрешь. Это война, Ю. И я готов рискнуть.

Наклоняется, целует меня в губы.

Я пытаюсь сопротивляться, пытаюсь сначала упереться ладонями в его плечи, отстраниться, потом пытаюсь ударить его, вырваться. Но он намного сильнее. Он ловит мои оба запястья, сжимает одной рукой, прижимает меня к себе.

Больше всего я боюсь продолжения. Сейчас Джейлина ничего не остановит.

Поцелуй.

Потом запускает руку в мои волосы на затылке, сжимает крепко. Заглядывает мне в глаза.

— Неплохо, — говорит он. — Мне нравятся непокорные женщины, это разжигает огонь. Но, пожалуй, не настолько. Я надену на тебя ошейник. Не дергайся. Браслет может отрезать руку, но такого понимания с твоей стороны браслетом достичь сложно. Слишком легко пережать и перерезать вены. Ошейник действует мягче.

Ухмыляется.

Отпускает. Отходит. Ошейник лежит у него на столике, совсем рядом. Джейлин берет… потом застегивает у меня на шее.

Словно страшный сон.

— Не надо… — еще глупо, без всякой надежды, пытаюсь я.

— Пока не пришел твой Халид, мы немного развлечемся, — Джейлину нравится мой страх. — Раздевайся, барга.

24. Когда планы рушатся

До рассвета…

Так безумно долго, что проще умереть.

До рассвета он взял меня дважды. Тогда мне казалось — да, лучше бы убил. Так невыносимо… противно… нет, не больно, как ни странно, принц довольно нежен… но меня прямо выворачивало. И едва ли не больше выворачивало, когда он заставлял меня прикасаться к нему. «Вот так, барга. Здесь, погладь своими пальчиками. А теперь поцелуй. Улыбайся. Разве тебя не учили улыбаться?» Одно мое неверное движение и ошейник сжимался. Не слишком сильно, но вполне однозначно давая понять.

Потом принцу надоело играться со мной. Он связал мне руки, длинный конец веревки закинул на крюк, вбитый в балку перекрытий, привязал и оставил меня так. Я почти висела, ноги не держали. Голая. Принц, ухмыляясь, глядел на меня и попивал вино… неторопливо.

Потом ему надоело и это. Он кивнул своим людям.

— Можете потрогать ее. По одному. Но только руками, ничего больше. До рассвета, а потом можете делать с ней, что хотите. Хоть все сразу.

Вот где-то здесь умереть мне хотелось особенно отчетливо.

Они подходили. Не все, многие просто смотрели… но у принца достаточно солдат… и он, видимо, подбирал себе под стать. Они трогали меня. Гладили, щупали, кто-то даже пытался прижаться и потереться… Я зажмуривалась. Всхлипывала. Но даже руки у меня были связаны и подняты вверх, так что сделать я ничего не могла. И кричать не могла — тогда Джейлин сжимал ошейник, и я задыхалась.

Небо уже начинает сереть. Скоро рассвет.

Халид не придет за мной. Глупо надеяться.

Он получил все, что хотел. Зачем я ему?

И даже если я ему дорога, то уж точно не дороже жизни и власти. Не стоит ждать.

Скоро все закончится…

Я надеюсь, что скоро.