Роза и меч

– Такие вещи делал лишь один человек, – произнес он наконец, – Фелисьен Шанор. Вы не можете знать его. Он был моим учителем, – он взглянул на Каролину. – Мадам, если вы во временно стесненных обстоятельствах, я охотно ссужу вас деньгами. Вы можете вернуть деньги, когда захотите. Баронесса – достаточно надежный поручитель.

– Но я уезжаю из Франции.

– Жаль, – пробормотал ювелир. – Я никогда не смогу дать вам той суммы, которую оно стоит, – он помешкал. – Если я предложу вам сто тысяч франков? И, как я уже сказал, оно в любой момент будет в вашем распоряжении, ибо я, разумеется, не расстанусь с ним.

– Благодарю вас.

– Вы в самом деле не передумали?

Каролина покачала головой.

Ювелир встал. Маленькими шажочками он удалился в боковую дверь. Сто тысяч франков! Каролина никогда не держала в руках такую сумму. Переезд должен превратиться в сплошной праздник. Она погрузит на корабль целый курятник каплунов, целую грядку свежего лука, который он так любит. Фрукты, бочки с шамбертеном. Потом еще понадобится ванна, ароматическая соль, розовое мыло, одеколон, духи алоэ, миндальный порошок, губки, зубной порошок.

Вернулся Дюран и положил перед ней толстый конверт.

– Пожалуйста, пересчитайте.

– Я обязательно просчитаюсь. Я уверена, что все правильно, – она сунула конверт, до отказа набитый купюрами, в свой парчовый мешочек.

– Будьте добры, подпишите мне квитанцию. – Ювелир протянул Каролине бумагу и ручку. Она на секунду замешкалась, настолько уже привыкнув к мысли, что с завтрашнего дня будет зваться мадам Мюярон, потом подписалась своим истинным именем. – Счастья вам, мадам. – Дюран проводил ее до двери.

Опять прозвучала короткая волшебная мелодия. Тепло и яркий свет встретили ее. Бату распахнул перед ней дверцу кареты. Но прежде чем садиться, она вытащила из левой кружевной перчатки маленький листок, на котором записала магазины, рекомендованные ей баронессой Эври.

– К Шабуасо на набережной Сен-Мишель.

Лишь к вечеру Каролина вернулась во дворец. Красноватый песчаник фасада словно полыхал изнутри в лучах заходящего солнца. Опираясь на руку Бату, она вышла из кареты, голодная, усталая, но сияющая. Она купила все, что хотела. И даже намного больше. В одном книжном магазине она увидела красивый шкафчик. В течение часа его наполнили книгами. Там была даже последняя публикация Александра фон Гумбольдта о Центральной Америке. Поднимаясь по невысоким ступенькам из песчаника, она пыталась сделать серьезное, равнодушное лицо. Ей, конечно, трудно не выдать себя, но она будет сдерживаться; ей так хотелось посмотреть, какое у него будет выражение, когда он найдет на корабле все эти вещи.

Слуга открыл и подержал ей дверь. Она вошла в прохладный холл, обставленный на английский манер как просторный салон. В одном из кресел сидела баронесса Эври. Она отложила книгу, которую читала, на столик рядом с собой и опустила лорнет.

– А вот и вы наконец. Я уже начала беспокоиться, – она указала на кресло напротив себя. – Посидите немного со мной. Я так люблю слушать рассказы о том, что происходит в городе.

Живые янтарные глаза и пышные светло-рыжие волосы, которые был не в состоянии обуздать крошечный черный бархатный берет, заставляли забыть о морщинах, начерченных временем на этом лице с нежной белой кожей. Вежливость требовала удовлетворить ее просьбу, хотя все в Каролине восставало против этого.

– Ну и как, вам все удалось сделать, что вы задумали?

Каролина кивнула.

– Я вам очень признательна. Месье Дюран был весьма любезен.

– Да, у него сердце ребенка, и тем не менее он стал миллионером, – она взглянула на Каролину. – Вы, конечно думаете, почему это старая дама задерживает вас своей болтовней! О нет, не отрицайте! Молодые люди теперь не придерживаются этикета. Вы видите только его теневые стороны, его лицемерие. А мы учились улыбаться, даже когда нам хотелось плакать.

Нетерпение Каролины рассеялось, уступив место странному спокойствию.

– Но этикет имеет и свою положительную сторону: в иные моменты он способен дать нам душевное равновесие. Это лишь, поверхностные слова, я знаю, но они могут послужить мостом, который проведет нас над пропастью.

Слова старой дамы падали в душу Каролины, как камни в прозрачную воду. От них словно расходились круги, тревожа спокойную гладь.

– Пожалуйста, говорите, – не вытерпела она. – Скажите, что произошло?

Баронесса вынула белый конверт из книги.

– Вот, это для вас. Я думала, у меня хватит смелости самой сказать вам об этом.

Держа конверт, Каролина вдруг заметила, что ее руки дрожат. Она прочла письмо дважды, трижды. Но ничего не оставалось, кроме белого листка с какими-то темными, непонятными знаками чужого языка. Лишь постепенно значки стали складываться в слова, слова в обрывки фраз: «Прости меня… Не пытайся разыскивать меня… Во второй раз у меня не хватит сил… единственное, самое верное доказательство моей любви…» Как в густом тумане возникло лицо баронессы. Каролина слегка склонила голову перед старой дамой.