Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

– Что вы сделали с паспортом Редера? – спросил Мартин Бек.

– Порвал и бросил в унитаз в туалете на вокзале Остбанхоф. Очки тоже. Стекла я разбил, а оправу поломал.

– А куда вы дели плащ?

– Повесил его в гардероб в привокзальном ресторане.

– И вечером вы уже снова были здесь?

– Да, я пошел в редакцию сдать кое-какие статьи, которые уже написал до этого.

В комнате было тихо. Наконец Мартин Бек сказал:

– Вы пробовали постель?

– Где?

– В гостинице «Дунай».

– Пробовал. Она скрипела.

Гуннарссон снова посмотрел на свои руки. Потом очень тихо проговорил:

– Я был в ужасно тяжелом положении. Речь ведь шла не только обо мне. – Он быстро посмотрел на фотографию. – Если бы… если бы не случилось ничего непредвиденного, у нас была бы на этой неделе свадьба. И…

– Да?

– Это ведь на самом деле был несчастный случай. Поймите…

– Да, – сказал Мартин Бек.

Кольберг за все время так ни разу и не пошевелился. Теперь он внезапно пожал плечами и раздраженно сказал:

– Достаточно, пойдем.

Мужчина, убивший Альфа Матссона, внезапно всхлипнул.

– Да, – сказал он сдавленным голосом. – Извините, я на минутку.

Он быстро встал и пошел в туалет. Двое остальных не пошевелились, но Мартин Бек с сожалением смотрел на закрытую дверь. Кольберг проследил за его взглядом:

– Там нет ничего, чем он мог бы нанести себе вред. Я забрал оттуда даже стаканчик для зубной щетки.

– На ночном столике у него была коробочка со снотворным. Там было по меньшей мере двадцать пять таблеток.

Кольберг пошел в спальню и тут же вернулся.

– Снотворного нет, – сказал он.

Он посмотрел на закрытую дверь.

– Может быть, нам следует?..

– Нет, – сказал Мартин Бек. – Подождем.

Они ждали не больше тридцати секунд. Оке Гуннарссон вышел сам.

– Так мы идем? – улыбнулся он.

Никто не ответил. Кольберг пошел в туалет, встал на унитаз, поднял крышку сливного бачка, засунул туда руку и выловил пустую коробочку из-под снотворного. Он вернулся в кабинет и прочел этикетку.

– Веспаракс, – сказал он. – Это опасное средство.

Он посмотрел на Гуннарссона и устало заметил:

– Вам все же не следовало этого делать. Теперь нам придется отвезти вас в больницу. Там на вас наденут длинный фартук аж до самых ног, а в горло засунут резиновую кишку. Завтра вы не сможете ни говорить, ни есть.

Мартин Бек вызвал по телефону патрульный автомобиль.

Они быстро спустились по лестнице, всех их подгоняло одинаковое желание убраться отсюда как можно скорее.

Патрульный автомобиль уже стоял перед домом.

– Сделать промывание, – сказал Кольберг. – И поскорее. Мы приедем позже.

Когда Гуннарссон уже сидел в автомобиле, Кольберг что-то вспомнил. Он приоткрыл дверцу и спросил:

– Когда вы ушли из гостиницы на вокзал, вы вначале попали на другой вокзал?

Мужчина, убивший Альфа Матссона, посмотрел на него глазами, которые уже начали заволакиваться туманом и приобретать неестественное выражение.

– Да. Откуда вам это известно?

Кольберг захлопнул дверцу. Водитель патрульного автомобиля включил сирену уже на первом же перекрестке.

По пожарищу в Хагалунде между куч пепла и обгоревших балок осторожно передвигались полицейские в серых комбинезонах. За веревочным ограждением собралась небольшая толпа зевак, главным образом воскресных семеек с детскими колясками и пакетами из кондитерской. Было уже больше четырех часов.

Как только Мартин Бек и Кольберг вышли из автомобиля, от группы полицейских отделился Стенстрём и подошел к ним.

– Вы были правы, – сказал он. – Матссон лежит там, но от него мало что осталось.

Не прошло и часа, как они снова возвращались в город. Когда они проезжали мимо бывшего налогового управления в Норрмальме, Кольберг заметил:

– Через неделю строительная фирма уже сровняла бы там все бульдозером.

Мартин Бек кивнул.

– Он сделал все, что было в его силах, – философски заметил Кольберг. – И сделал немало. Если бы он знал о Матссоне чуточку больше и не поленился посмотреть, что в этом чемодане, и если бы он вышел из самолета в Копенгагене, вместо того чтобы с риском, что кто-то это заметит, орудовать ластиком в паспорте…

Он не закончил фразу. Мартин Бек посмотрел на него:

– Ну и что? Думаешь, он выкрутился бы?

– Нет, – сказал Кольберг. – Понятно, что нет.

Рядом с «Купальнями Ванадис»[98], где, несмотря на плохую погоду, людей было как мух, Кольберг кашлянул и сказал:

– Не знаю, зачем тебе теперь заниматься этим делом. У тебя ведь, в конце концов, отпуск.

Мартин Бек взглянул на часы. Сегодня он уже не успеет на островок.

– Высади меня на углу Оденгатан, – попросил он.

Кольберг остановился на углу перед кинотеатром.

– Ну, пока, – сказал он.

– Пока.

Они не подали друг другу руки. Мартин Бек остался стоять на тротуаре и смотрел вслед автомобилю. Потом перешел на противоположную сторону, повернул за угол и вошел в ресторан «Метрополь». Свет в баре был приглушенным и приятным, за одним угловым столиком какие-то люди тихо разговаривали. Кроме них, здесь больше никого не было.

Он уселся за стойку бара.

– Шотландское виски, – бросил он.

Бармен был мускулистым верзилой со спокойными глазами и быстрыми движениями. На нем был белоснежный пиджак.

– Со льдом?

– Почему бы и нет?