Рождение Новороссии. От Екатерины II до Александра I

Бросившись в глубокий ров, он начал забираться на вал без лестницы, с помощью одних штыков. Солдаты, устыдившись, теперь торопились догнать и перегнать своего командира, забывая об опасности.

Мгновенно, – как будет потом записано в его формуляре, – Неклюдов взошел на бастион. За ним взлетели остальные. Неклюдовские егеря отбили неприятеля от пушек и овладели батареей. В этом скоротечном бою Неклюдов был ранен пулей в правую руку, близ плеча навылет; в левую ногу он получил два пулевых ранения, и в левое же колено его ударили кинжалом – таково было напряжение боя. Но не раны сейчас занимали его.

Желая ободрить колонну, Неклюдов приказал своим стрелкам подползти под пушки и выстрелить в промежутки батарей. Последние его егеря спешили влезть на вал из девятисаженного рва – на помощь своим отчаянно и самоотреченно сражающимся товарищам. Значительное число этой отборной пехоты было ранено и убито – первые приступы таких крепостей всегда покупаются большой кровью, но с горстью оставшихся Неклюдов, не имея даже нескольких секунд для перевязки и все более и более слабея от потери крови, продолжал бой наверху бастиона.

Тут его снова ранили – пикой в грудь, ударив несколько раз. Казалось, что все османы ополчились на него одного. На этот раз он упал замертво.

Но уже вся вторая колонна егерей взошла на отнятую батарею и двинулась по крутизне к третьей. Израненного и полуживого Неклюдова – когда его подняли, то оказалось, что он плавает в собственной крови – солдаты на ружьях вынесли из боя. Капли его крови пятнали дорогу, но он еще, очнувшись, находил в себе силы ободрять своих также израненных санитаров.

Перевязывать раненых было некогда, и Неклюдов, вновь теряя сознание от слабости, уже не слышал русского «Ура!», олицетворявшего всегдашнюю победу, внутри Измаила.

Полковник И.И. Морков был командиром одной из трех десантных колонн, в составе которой находились 800 днепровских приморских гренадер, батальон бугского и два батальона белорусского егерского корпусов, а также тысяча казаков.

Три десантные колонны под общим командованием генерал-майора И. Рибаса, прорываясь через губительный огонь береговых батарей турок, ринулись к крепости, где суда первой линии высадили десант. Морков действовал на левом фланге десантной линии, и вместе с колоннами генерал-майора Арсеньева и бригадира Чепеги одновременно – в едином порыве – ринулся на береговые укрепления осман, отбив их в жаркой молниеносной штыковой.

Спустя три четверти часа после начала штурма вся крепостная ограда – и со стороны реки, и со всех остальных – была в руках русских. Но надлежало брать еще саму крепость, что после короткой передышки и сделали солдаты Суворова, в буквальном смысле прокладывая себе путь штыками, беря каждый шаг с боем и шагая по трупам – своих павших товарищей и неприятельских.

Никто уже не обращал внимания ни на свои, ни на чужие раны. Казалось, что всякое чувство отлетело от людей, кроме одного – жажды боя, когда легче умереть, нежели потерпеть поражение. Так думали и русские, и турки, но в битве двоих один должен быть побежденным, и османы с каждой секундой все более явственно понимали, кто будет этот проигравший.

Русские солдаты шли вперед, и уже никто и ничто не могло их удержать. Бились в строю и без строя. Каждый знал врага и не нуждался в подсказке командиров. Как не нуждался и в их примере. Но офицеры тоже служили России и, не на словах зная, что такое честь, дрались впереди своих подчиненных. Именно в эти мгновения и был ранен полковник Морков. Ранен тяжело, но не смертельно. Также были ранены командиры других колонн – И.А. Безбородко, Ф.И. Мекноб, С.Л. Львов.

Суворов с близлежащего кургана внимательно наблюдал за ходом штурма, используя оставшийся у него небольшой резерв для помощи попадавшим в тяжелое положение колоннам.

Бой длился около семи часов. Постепенно с вала он переместился в город. Каждую улицу и каждый дом приходилось брать штурмом, отбивая постоянные контратаки неприятеля. В крепость была переброшена русская артиллерия, которая открыла огонь вдоль улиц. Крымский хан Каплан-Гирей предпринял отчаянную попытку отбросить отряд черноморских казаков. Ему удалось прорваться вглубь русских полков, но подоспевшие егеря и гренадеры окружили и уничтожили татарский отряд. Схватка внутри крепости продолжалась много часов. Хаос усилился, когда из конюшен вырвалось несколько тысяч лошадей, в безумии носившихся среди горящих зданий. Из турок почти никто не уцелел. Комендант Айдос-Мехмет-паша, дравшийся до самого конца, умер на штыках, получив 16 ран.

Страшные потери понесли и русские штурмовые колонны – 4 тысячи убитых, 6 тысяч – раненых; из 650 офицеров в строю оставалось не более 250.