Розовый Дождь

«Создатель! Если Ты есть, пусть этот юноша оживет, и я больше никогда и никого топить больше не буду! Честное слово! Помоги же мне, Создате-е-е-е-ель!» — мысленно возопила юная русалка и прикоснулась своими нежно-розовыми как морские кораллы солеными терпкими губами к синим от холода губам юноши, чтобы вдохнуть очередную порцию воздуха, как…  Его губы внезапно ожили, зашевелились, а потом удивленно открылись большие небесно-голубые, как горные озерца, глаза.

Когда, наконец, юная русалка отпустила губы утопленника — а это произошло, надо сказать, совсем не сразу — он уже окончательно пришел в себя.

— Кто ты? — только и произнес он сдавленным шепотом, пытаясь высвободиться из-под по-рыбьему холодного русалочьего тела.

— Кто-кто…  Как видишь, дева морская! Кто ж ещё тут может быть за полночь, посреди моря? — и русалка освободила пленника, главным образом для того, чтобы он мог рассмотреть её во всей красе, с головы до пят. Она гордо расправила свои роскошные зеленые, как морские водоросли, волосы и соблазнительно «стрельнула» глазками. Но вместо ожидаемой бури восторга и страсти, к своему, надо сказать, величайшему изумлению, она увидела, как тот покраснел как мак и закрыл лицо руками, а потом и вовсе отвернулся.

— Как?! Не нравлюсь?! — чуть не закричала она, но вовремя спохватилась. От обиды глаза её наполнились солеными как само море слезами. — Я, между прочим, тебе жизнь спасла, а ты…  — обиженно надув губки, прошептала она и уголки её губ предательски дрогнули.

— Ну что ты…  — смутился юноша, по-прежнему разглядывая что-то между пальцами ног. — Ты только оденься во что-нибудь — не могу смотреть на тебя такую…  Совестно как-то…

— Ой! А я и не думала, что люди-то такие стеснительные! — облегченно выпалила русалка и радостно рассмеялась, забыв о конспирации. — Моряки так наоборот таращатся — чуть дырку глазами не протерли, а ты…  Ну да ладно, сейчас! — юная морская дева нырнула обратно в пучину, но уже через мгновение её хорошенькая головка и чудные круглые плечики вновь показались на поверхности. — Смотри у меня: сбежишь — подниму такой крик, что все «ЖАЛО» сюда слетится, ух! — и, игриво погрозив юноше кулачком, была такова.

Люк же блаженно растянулся на ещё теплом белом камне, даже и не помышляя о побеге, и просто-напросто — уснул как убитый! Шутка ли — за один день совершить побег из «кокосовой рощи», пролететь шут знает сколько миль на бешеной скорости по небу, со страшной высоты упасть в открытое море, полсуток плыть, да ещё и чуть не побывать на том свете…  — такое выдержит далеко не каждый бывалый воин, не то, что совсем юный ученик мага!

Когда луна близилась к закату, у белого камня вновь раздался тихий всплеск и, истекая водой, на него взгромоздилась морская дева. На ней было роскошное облегающее полупрозрачное зеленое платье, сотканное из водорослей, жемчужная диадема венчала её хорошенькую головку, волосы украшены чудным морским цветком, источавшей чудное благоухание, на тонкой девичьей шее — прекрасное ожерелье из розовых кораллов, прямо под цвет губ.

— Смотри, человечек, теперь, небось, не совестно будет…  Ой, уснул! Намаялся, бедненький…  Рыбка ты моя…  — нежно проворковала морская дева и погладила перепончатой лапкой юношу по голове. А потом, хитренько ухмыльнувшись, прошептала. — Ну, раз ты заснул, то сам виноват — утащу тебя в такие бездны, что пусть все «ЖАЛО» бросится на поиски — не найдут!

Она достала из укромного места в расщелине камня припрятанную перламутровую раковину и тихо-тихо в неё подула. Спустя некоторое время вода вокруг камня забурлила и из глубин поднялись чьи-то ярко-красные мясистые щупальца и нежно обвили спящее тело.

— Эй, подожди, рано ещё…  — прошептала она.

Русалка достала палочку, сделанную из розовых кораллов, которая в её руках тут же загорелась мягким розовым светом, и обвела ею вокруг юноши. В тот же миг вокруг него запульсировало невидимое человеческому, но очень хорошо видимое русалочьему взору бледно-розовое сияние.

— А теперь давай, валяй, песик…  — хихикнула морская дева, и щупальца осторожно обхватили спящее тело — как нежные родительские руки — горячо любимого младенца, — и потянули за собой в морские бездны.

5.

Люк проснулся хорошо отдохнувшим, бодрым, с ясной и свежей головой и, конечно же, жутко голодным. Его быстро растущий молодой организм настойчиво напоминал о себе свирепым урчанием в животе. От этого-то урчания он, собственно, и проснулся.

Люк лежал на какой-то мягкой и шелковистой подстилке, очень, надо сказать, мягкой и очень шелковистой…  и…  подвижной весьма! Люк всей спиной ощутил какое-то шевеление…  А потом резко прыгнул в сторону и увидел, что «движущаяся подстилка» — это не что иное как розовый язык огромной черепахи! Черепахи, чья голова была в три человеческих роста, а уж про размер коричневого панциря и огромных плавников-ласт и говорить не приходится!

Люк в ужасе отшатнулся в противоположный конец комнаты и там уже до него донеслись переливчатые трели чьего-то звонкого и мелодичного смеха.