Рубин Великого Ламы

Без сомнения, в его предсказаниях есть доля истины. Мы войдем в переходную эру, когда аэроплан, еще в зачаточном состоянии, причинит больше зла и разрушения, чем добра. Контрабандисты и разные честолюбцы воспользуются изобретением для своих целей, а закономерным последствием этого станет то, что пограничная стража и жандармы будут им противодействовать с помощью таких же машин. К армии сухопутной и морской прибавится армия воздушная. И все же пробьет час, когда все народы, поняв тщетность и глупость братоубийственной войны, объединятся, ясно увидев, что в ином случае они погибнут все вместе. Нужно будет остановиться и с общего согласия сложить оружие, – на земле не будет больше тайн, а человек станет властелином воздуха.

Однако оставим попытки предсказывать те бесконечные повороты судьбы, которые, возможно, последуют за открытием. Наши мечты, даже самые дерзновенные, всегда уступают действительности. Теперь, когда аэроплан совершил перед нашими глазами путь в восемь тысяч километров, следовало задуматься о создании машины для долгого путешествия, например, в целях научной экспедиции.

Мистер Дерош уже изобрел такой летательный аппарат. Длина сторон этого аэроплана триста метров, а тяжесть, которую он сможет поднять, сорок тысяч килограммов; составные части машины уже заказаны мистеру Стальброду. Этот аэроплан для дальних полетов, настоящий воздушный корабль, будет снабжен рубкой, большим салоном и разными каютами, как на лучших пароходах. Его назовут «Галлия», и обойдется он в четыреста тысяч фунтов стерлингов, или десять миллионов франков на французские деньги.

Тем, кого удивит такая стоимость, надо сказать, что металлическая обшивка аэроплана должна быть алюминиевой, а моторы из платины. Мистер Дерош решил применить при создании своего шедевра принцип «наивысшая двигательная сила при наименьшем весе», совершенно не заботясь о требуемых расходах. Алюминий – металл самый легкий, а платина – наименее плавкий. Какая разница, что один металл гораздо дороже меди, а другой значительно тверже золота! Дерошу все карты в руки, поскольку, как утверждают, его карманы набиты рубинами! Да, богатство могло пойти на самые разные нужды, но согласимся, что невозможно придумать более благородного применения, чем постройка новейшего воздушного судна».

VI

Светская политика

Если благодаря продаже огромного рубина Оливье Дерош приобрел в Лондоне всего лишь известность, то после блестящего успеха в Питни он получил прозвище «властелин Европы». Отголоски любых важных происшествий, безмерно раздуваемые печатью, всегда громовым раскатом и с быстротой молнии разносились по миру. Подобное мы видели с изобретенной Кохом сывороткой. Но что значит сыворотка по сравнению с аэропланом? Имя Оливье Дероша разнеслось по всему миру, повторяемое всеми газетами, прославляемое на всех языках.

Но нигде слава француза не была столь велика, как в Лондоне! Мало того что англичане возгордились, став участниками его открытия, мало того что они увидели своими глазами это чудо, этот аэроплан, летающий в воздухе над городом, – они стали свидетелями нового чуда. Газета «Таймс» сообщала: «За первым полетом, пока еще пробным, последует второй, более долгий». Будет создан новый аэроплан для длительной экспедиции. Все так радовались, будто от этой экспедиции зависел личный успех каждого.

Подданные королевы выражали свои чувства самыми разнообразными способами. Прежде всего Дерош получил патент на изобретение, преподнесенный ему в золотой шкатулке самим мэром. Само собой, во время этой церемонии была поглощена громадная масса разных закусок и выпито немалое количество вина. Лечением последовавших за этим гастритов занимались врачи и аптекари числом не менее двадцати. Вот и проявились первые последствия изобретения, не предвиденные автором крупной английской газеты.

Вскоре большая часть клубов в Пэлл-Мэлл записала Оливье Дероша в число почетных членов. Лорд Темпль этому уже не препятствовал. В своем тщеславии он дошел даже до того, что стал повсюду заявлять, что одним из первых оценил заслуги молодого француза, приняв его в свой дом. Ни один бал теперь не обходился без Оливье Дероша, его тянули во все стороны, приглашая на вечера и рауты.