Рубин Великого Ламы

Ядро, вылетающее из пушки, камень, подброшенный ударом палки, стрела, которая, повинуясь толчку, летит из лука и описывает кривую линию над поверхностью земли; все эти явления – результат противодействия собственной тяжести, которая превышает вес воздуха. Насекомые, имеющие значительную тяжесть, как майский жук, и птицы держатся в воздухе и летают только потому, что сила их движений и есть основной принцип этого явления. Если бы майский жук был так же легок, как мыльный пузырь, а орел – как шар, наполненный водородом, тот и другой были бы неспособны лететь против ветра и были бы так же неустойчивы, как и воздушные шары. Строя аэростаты, человек шел ложным путем. И только Дерош понял истину.

Мистер Дерош не предполагал создать машину, которая благодаря своей легкости могла бы парить в воздухе, приводимая в движение его течением; напротив, он задумал построить двигатель, который, развивая движение в самом себе, будет скользить по воздуху. Так дощечка, брошенная горизонтально, скользит по поверхности воды.

Волчок, который ребенок заставляет крутиться, велосипед, колеса которого беспрерывно вертятся, – все это различные решения аналогичной проблемы. Здесь движение есть принцип равновесия. Перестаньте крутить волчок или педали велосипеда – тотчас же сила тяжести вступает в свои права, предмет останавливается и падает.

Что мы видим у птиц, когда хотим проникнуть в тайну воздухоплавания? Горизонтальную плоскость, образованную распростертыми крыльями; в результате движения эта плоскость удерживает птицу в небе и позволяет ей скользить по воздуху. Мистер Дерош применил этот принцип в создании своего аэроплана.

На горизонтальной плоскости, состоящей из металлической доски, окованной закаленной сталью, он установил паровую машину особенного устройства. Спереди и сзади он поместил два винта, которые посредством сообщающегося с ними рычага могут принимать вертикальное или горизонтальное положение. Под этим гигантским бумажным змеем он укрепил спиральные пружины, на которых держится весь аппарат; в спокойном состоянии пружины эти складываются, как ножки циркуля. Под начальством самого Оливье Дероша работают кочегар и машинист. Вот и весь экипаж.

Признаться честно, столь простая машина не внушает доверия, а между тем мы стали свидетелями ее полета. Машина, очень легкая с виду, имеет форму стола тридцати метров в длину и сорока в ширину, с закругленными углами; укреплена на спиральных ногах и снабжена в оси двумя, передним и задним, винтами. При виде ее мы не могли и предположить, что она поднимется в воздух. Однако уверенные лица изобретателя и мистера Стальброда заставили нас призадуматься! Все сознавали, что эти два господина не собрали бы нас всех, если бы не были уверены в успехе; в то же время во дворе завода мы увидели большую черную доску, на которой прочли сделанные мелом вычисления:

«60 тысяч километров в час, сопротивление углов – 16 сил. Трение атмосферы – 30,7. Потеря винтов – 4,3. Вся нужная работа составляет 51 лошадиную силу».

Ровно в 4 часа мистер Оливье Дерош подошел к своему аппарату. По его приказанию машинист открыл клапан. Со свистом вырвалась струя пара; оба винта ударили по воздуху, заключенному между спиральными ногами этого стола. Тотчас же медленным и мягким движением эти спиральные ноги растянулись, удлинились, подняли доску и понесли… Другой поворот, и винты поднялись снова, не переставая вращаться, и ударили по воздуху спереди назад… Аэроплан, величественно скользя по воздуху, вылетел за ограду завода и полетел над Темзой, оба берега которой почернели от собравшихся зрителей.

Восторженный крик донесся до путешественников. Оливье Дерош ответил на приветствие, размахивая шляпой по французскому обычаю. Аэроплан, направляясь к югу, перелетел за реку, где описал громадный круг в четыре тысячи километров. Мы следили восторженным взором за этим полетом на высоте двухсот или трехсот метров. Меньше чем через пять минут можно было различить лишь черную точку, от которой поднимался дым.

Но вот аэроплан вернулся назад, на наших глазах вырос и принял свои очертания; вот уже перелетел Темзу и опустился, подобно птице, на прежнее место. Его кривые лапы удлинились и коснулись земли… Мы просто остолбенели… Едва оправившись от удивления, мы окружили мистера Дероша, стали пожимать ему руки и поздравлять. Каждый из нас в глубине души сознавал, что присутствовал при чем-то грандиозном, что человечество сделало громадный исторический шаг. Теперь все границы уничтожены, отныне война невозможна – такие мысли невольно вертелись у нас в головах. Но в поезде, который вез нас обратно в Лондон, один артиллерийский офицер заметил, что следствием этого открытия будет война – еще ужаснее и смертоноснее.

– Вот увидите, – говорил он, – прежде чем построить аэроплан в торговых и научных целях, европейские державы построят их для войны, и ядра дождем посыплются на неприятелей!