Рубиновый лес. Дилогия

Жёлтый рис, который ворочали в бурлящем масле, я сначала пробовала с опаской, но затем быстро управилась с целой миской, купленной после долгого стояния в очереди. В голове проносились слова и тексты Дейрдре, посвящённые Амриту, и я искренне старалась думать о них, а не о богах и смерти, пытаясь дать себе необходимый отдых. Ела, пока елось, и мешала черпаком тот самый рис, который подавался вместе с порцией рубленой баранины и кинзой. Куркума оказалась сладко-пряной на вкус, и я, восторженная, даже купила с собой в дорогу небольшой её мешочек. А затем позволила себе разделить с Кочевником кувшин гранатового вина, чтобы протолкнуть съеденное.

Солярис воздержался от еды, назвав её слишком жирной и «неудобоваримой», и потому терпеливо сидел на краю стола, прибитого к красному шатру в конце улицы. Все блюда готовились на открытом огне. И потому обедали здесь тоже снаружи, под сенью плотных шерстяных навесов, а не внутри нагретых солнцем трактиров. Можно было лично следить за тем, как заказанного тобой цыплёнка маринуют в чане со скиром и травами, а затем при тебе же и жарят за каменной оградкой гостевого двора.

– Будешь доедать? – спросил у меня Кочевник, капая соусом себе на подбородок, и потянулся рукой к моей миске за последними кусочками баранины. Солярис вдруг подорвался с места и едва не перевернул за собой и без того шаткий стол, на что Кочевник испуганно одёрнул руку и захлопал округлившимися глазами. – Э-э, чего всполошился, ящер? Она же вроде не против. Ладно-ладно! Не трогаю я еду госпожи, не трогаю…

– Надень платок, – сказал Солярис, глядя на меня в упор.

– А?

Я облизнула губы, растягивая послевкусие выдержанного вина, и непонимающе скосила глаза на кремовый платок, который спустила с головы и развязала под шеей, чтобы не испачкать во время еды. Жаркий ветер развевал волосы, и перед самым носом вилась рубиново-красная прядь, но здесь на меня никто не смотрел – ни одна королева не могла тягаться с жарким из свинины и вином. Однако Солярис встревожился не на шутку. Вытянул шею и выглянул из-под навеса шатра на небо, где уже проступали первые сумерки. Нос у него задёргался, как у охотничьей гончей. Затем Сол оглянулся на толпу и стал всматриваться поверх человеческих голов в ближайшую к нам башню – молочную и зазубренную, сторожащую город по ту сторону стены.

– Солярис, что-то не так?

– Уходим, – сказал он коротко и дёрнул меня за рукав так резко, что я перевернула миску с остатками риса на землю. Другие посетители лениво повернулись на шум.

– Эй, постойте! Куда мы опять несёмся? – Кочевник разочарованно застонал, будто не успел к этому моменту выпить почти целую бочку вина в одного. При этом язык его даже не заплетался, а руки крепко держали тарелку, которую он жадно вылизывал, не наевшись. – Я ещё даже не подрался ни с кем! Шлялись по этому вашему рынку только, а ты всё причитал, того не бей, этого не бей…

– Солярис! – Я сжала его руку, заставляя замедлить шаг: уже спустя минуту мы неслись по базару, забыв на столе мешок со всем купленным, и я спотыкалась, едва поспевая. – Что происходит?! Куда мы?

Он не ответил, да это было уже и не нужно. Раздался бой городских колоколов, и та самая молочная башня, от которой мы стремительно удалялись, посыпалась на куски, разрушенная снарядом катапульт.

Смолкла музыка и песни, мелодия уда увязла в криках людей и детском плаче. Уличные повара и подавальщики бросились врассыпную, торговцы принялись судорожно сметать со своих прилавков всё ценное, и мимо промчался отряд хирда с щитами и копьями наперевес. Мы трое едва не потеряли друг друга в закипевшей вокруг суматохе, но Кочевник схватил меня за шкирку и выволок из столпотворения, когда я уже начала задыхаться и падать, задавленная обезумевшим потоком людей. Руки судорожно прижимали к груди сумку с золотыми масками, а сверху сыпались молочно-белые камни, и несколько человек раздавило у меня на глазах. Трехлетний малыш истошно плакал, ковыряя пальчиками обломки, из-под которых торчала неподвижная женская рука. Брызги крови и песок осели на новой одежде и кремовом платке, в который я уткнулась носом, сдерживая кашель и тошноту, пока Солярис тащил меня окольными путями обратно к замку, а Кочевник расталкивал людей, чтобы нас снова не зажали в тиски и не сбили с ног.

В воздухе запахло железом и огнём.

– Вы целы?! Целы? Сильва’ши старши! Я уже хотела лететь за вами. Там такое происходит! Воташа’на! Война! – затараторила Мелихор, путая общий язык с драконьим от волнения, и спикировала на нас с подоконника, едва мы втроём миновали три моста, идущие через три кольцевых реки вокруг замка, и оказались внутри его стен.