Рукопись Бэрсара

‑ А почему вы здесь? ‑ спросил их Альд. ‑ Неужели вам некуда уйти?

‑ Сам увидишь, ‑ сказал Алдар. ‑ Тут нормально, ‑ сказал он. Правда, теперь похуже. Совсем обнаглели, сволочи, ‑ сказал он.

Алек отхлебнул из стакана. Дрянное были винцо, терпкое, как тогда, но теперь я его допью, подумал он, пусть хоть это не как тогда, и вино тягучей струей ушло в него, обернулось теплом, а огонь шевелится, высвечивая то носы, то глаза, то пузатый бок кувшина, и все мы за этим столом свои, и за тем столом ‑ тоже свои...

‑ ...Из нашего сектора, ‑ говорил Алдар. ‑ Эх, жаль, рокирнулся, когда теперь объявится...

‑ А по‑моему, не успел, ‑ сказал другой, ‑ их с Бидом накрыло.

‑ Бида точно накрыло, а он рокирнулся. Я сам видел.

А за углом стоит джип, подумал Алек. Сейчас я допью вино, и надо будет бежать. Тимсон задел меня автоматом, подумал он, и я его обложил, а через полчаса мы лежали вдвоем, и Тимсон был уже мертв, а я еще нет. Не хочу, подумал он. Если это будет сейчас, то пусть по‑другому, чтобы только не было грифов...

Бахнуло вдалеке. Хорошо бахнуло, с оттяжкой, и стаканы заплакали на столе. Мы замолчали. Просто подняли головы и стали слушать: все или еще?

‑ Уже! ‑ сказал Алдар. ‑ Посидели, называется!

Они уже бежали наверх с лучеметами под рукой. Вот и все, подумал Алек, лишь бы не как тогда...

Раз‑два ‑ и мы наверху, и низкий вкрадчивый транспортер порыкивает у дверей. Раз‑два, каблуками по металлу, местечко для Инты; он смутно видел ее лицо и вдруг понял: стемнело. Когда же успело стемнеть, если только что было светло? Хоть солнца не будет, подумал он, проклятое солнце...

А транспортер уже задрожал, зашлепал гусеницами о камень, и дома в испуге шарахнулись прочь, мы мчались, не зажигая фар, и было совсем темно, но что‑то, шипя, полыхнуло над ними, и белый огонь обозначил нас. И мы посыпались через поручень и побежали прочь, и тут в машину влепило. Багровый столб стоял за спиной, и черные клочья летели вверх, а потом вниз, и это было не только железо.

‑ Инта! ‑ окликнул он. ‑ Инта!

‑ Порядок, Алек, ‑ спокойно сказала она.

‑ Альд?

‑ Вот это дело, ‑ сказал Альд. ‑ Куда теперь?

Никуда, подумал Алек, теперь никуда, потому что на нас стеной идет огонь, нет, это просто движется цепь и подметает все из лучеметов, и кое‑кто из наших открыл ответный огонь, не успеем, подумал он, а Инта уже ползла на фланг, зачем? подумал он и пополз за ней, но цепь охватила нас, и мы тоже стали палить, и даже прожгли просвет, но он сомкнулся, и огненная струя прошла перед самым лицом, спекая землю.

Не хочу! подумал он, не отдам! и что‑то шевельнулось внутри, какая‑то смутная память, как будто бы он не раз... И он уже вспомнил как; тяжелая темная сила толчком поднялась изнутри, готовая унести, но он выгонял ее из себя, вытаскивал наружу, чтобы оно накрыло Инту и Альда, и красный язык огня лизнул невидимую броню, и тогда он рванулся назад ‑ в не сейчас, в не так.

Они подходили к Городу, и Город тянулся к ним. Сначала плотная кучка башен. Потом башни раздвинулись, расползлись, выпустили бурую поросль домов...

‑ Стойте! ‑ крикнул Альд. Огонь, темнота и теплый ствол лучемета в руках...

Под белым небом лежала лазурная степь, и только Город темнел впереди.

И теплый ствол лучемета в руках...

‑ Алек, ‑ спросил он, ‑ это было?

Алек кивнул. Стоял и молчал, огромный и надежный, а под глазами круги, а в глазах тоска, и лучемет уже заброшен на спину.

‑ Было, ‑ сказала Инта и поглядела в глаза. Ненавистная форма и золото на рукаве, но все это так далеко, словно и не было никогда. Никогда ‑ Латорн. Никогда ‑ жизнь. Только Город и степь, и лучемет в руках.

‑ Это не Легион, ‑ сказала она. ‑ Но и только.

А Алек угрюмо молчал. Что он об этом знает? подумал Альд. Что и на что мы сменяем?

‑ А если не в Город? Что скажешь, Алек?

‑ Все равно. Ребята ‑ не дураки. Если б так просто...

А Инта вдруг засмеялась. Короткий недобрый смех и темный огонь в глазах.

‑ Каждому свое, так? Ну что же, это второй вариант. Если хочешь...

‑ Хочу, ‑ ответил Альд.

И Город остался сбоку, сбился в тяжелый ком, спрятался за горизонт, и только голубизна и белесое небо...

Что‑то должно случиться, подумал он.

И ничего не случилось.

Они просто шли, и было, как в жизни: голод, жажда и тяжесть в ногах; мы живы, подумал он, вот чепуха, я знаю, что это обман, но так хочется верить...

Он вскинул голову ‑ тревога? нет, радость. Воздух ожил и запахло дымом ‑ не мертвою гарью пожарищ, а сладким дымком костра.

И они добрели до костра. Совсем небольшой, игрушечный костерок, и люди сидели вокруг него, а нелюди в стороне.

‑ Свои! ‑ негромко ответил он, и лучеметы отправились по местам, а люди раздвинулись, пропуская пришельцев к огню.

Их никто ни о чем не спросил. Им просто налили из фляги воды и сунули Алеку полупустой котелок.

И удивление до немоты, потому что вода вливается в рот, и ты глотаешь ее, и чувствуешь, что ты жив. И даже испуг, когда ощущаешь вкус ‑ почти забытое чувство: вкус еды, и голод, который подстегивает тебя, и скрежет ложки о дно котелка.

Совсем как в жизни, подумал он, жалко, что не в горах...