Рукопись, найденная на помойке

После двух лет сложных и бурных переживаний своего романа – сначала платонического, но постепенно все более и более превращавшегося в мучительную страсть, сопровождавшуюся множеством трагинервических явлений – Алина ушла из школы, недоучив любимый класс год до выпуска. Кирилл думал, что она сделала это из-за него, да и она сама так думала или хотела думать, хотя на самом деле ей просто предложили место в другой школе – рядом с домом и к тому же с театральным уклоном, который ее всегда интересовал. (Тогда она не понимала, что уклон будут реализовывать профессионалы и как раз ее порывы что-нибудь поставить останутся безответными: просто времени на это у детей не будет).

После этого они с Кириллом несколько раз виделись, что опять же говорит о том, что ушла Алина вовсе не из-за высокой нравственности или чувства самосохранения. Бывшие члены ее театрального кружка собрались тогда у нее дома перед новым годом. Алина была уверена, что Кирилл не придет, хотя, будь она честной сама с собой, признала бы, что только ради него и затеяла это мероприятие. Но он пришел, вел себя почти естественно и попросил Алину немного позаниматься с ним индивидуально перед выпускными экзаменами… В мае месяце, когда их редкие деловые встречи подошли к концу, Алина, не выдержав весеннего обострения страстей, написала ему любовное письмо. Хорошо, что оно не сохранилось: она попросила Кирилла вернуть ей письмо, а потом сожгла в унитазе. А вот его ответ все еще лежит в «дневнике наблюдений».

«На этот раз Вы ошиблись. Даже во мне. Не умею говорить ласковые слова, тем более писать их. Но знайте, что для меня Вы остались такой же, как и были.

Пускай я останусь в Вашей памяти как образ любимого человека. Может, это и жестоко, но не забывайте меня.

Вы идеал моей души. Моя опора. Я не в состоянии забыть Вас никогда. Но увы…»

Алина вспомнила, что это письмо, над которым она проплакала три дня, что-то тогда переломило в ее душе: тяжкая страсть ушла и ее место заняло нечто более легкое и светлое, но, возможно, более страшное. Потому что страсть, если не убивает, имеет обыкновение проходить, как гроза, а то, что пришло ей на смену, напоминало скорее затяжной дождь. Это было беспросветно возвышенное идеальное чувство. Оно жило где-то в самой глубине души – затаившаяся боль, выдающая себя за счастье. Словно у тебя в груди – сосуд с драгоценной влагой, и ты боишься пошевелиться, чтобы ее не расплескать, боишься любого живого движения.

Любви моей ты боялся зря –

Не так я страшно люблю…

Как нравилась Алине в те годы эта песня Новеллы Матвеевой! И только сейчас стало понятно – страшно. Еще как страшна такая любовь! Кажется, что она ничего не требует, а на самом деле, стоит только пойти ей навстречу, откликнуться – и она поглотит свой объект целиком.

Бедная, до противности романтическая девочка, обожествившая свою боль, впившаяся в нее, как пиявка… И ведь ей уже было двадцать шесть лет! А ему – семнадцать.

* * *

Потом Кирилл поступил в институт, кажется, на экономический факультет, и Алина почти ничего о нем не слышала, ибо до времени социальных сетей было еще очень далеко…

Прошло года полтора, когда неожиданно пришло от него первое письмо. От его одноклассницы Оли Алина уже знала, что Кирилла отчислили из института и он загремел в армию, а за ним и Мефодий, который хоть и не поступил в вуз, а учился в кулинарном техникуме, но по закону, запрещавшему разлучать близнецов, тоже до этого не был призван.

Сложно вспомнить сейчас, но, вероятно, письмо это тогда было для Алины почти чудом. Нет, она знала, что в армии многие ребята, чувствуя оторванность от всего привычного и близкого, начинают писать всем друзьям и знакомым. Парочка одноклассников Шурика тоже писали Алине, а еще раньше – троюродный брат, с которым они ни до, ни после этого не были особенно близки. И адрес ее Кирилл помнил, потому что бывал у нее дома. Так что ничего особенно необыкновенного в этом не было, и все же…

О чем он писал? Алина помнила, что там было что-то про погони за нарушителями. Да, мальчики служили на финской границе, причем Кирилл – в отряде, а Мефодий как повар (правда, недоучившийся) был определен готовить еду какому-то начальству. Больше она ничего не помнила.

Писем было три. И еще две новогодних открытки.

«Дорогая Алина Леонидовна!

Пишет Вам Ваш бывший ученик. Я очень благодарен Вам за то, что Вы привили мне любовь к литературе, будучи моим учителем, и даже больше, другом. Поэтому не удержался от того, чтобы написать Вам.

Наверное, Вы думали, что Ваши прежние ученики забыли Вас. Нет, просто я вот как-то не решался начать первым.

Только здесь, находясь за несколько сот километров от Ленинграда, я получил возможность посмотреть на свою прежнюю жизнь как бы со стороны и полностью осмыслить всё то, что происходило со мной.

Меня ужасно угнетает однообразие, которое царит вокруг меня. Вместе со скукой я начинаю ощущать деградацию ума. Каждый день я придумываю себе все новые и новые занятия, чтобы не забыть хоть то, что я накопил за последние семь лет. Я уже не говорю о развитии.