Русь: от язычества к православной государственности

Важным представляется утверждение, что «классический» церковно-славянский язык сближался с живым народным языком. Подтверждением этого вывода является, например, орфография «“Остромирова евангелия” – первого памятника древнерусской письменности середины XI в., когда его составитель новгородский дьякон Григорий вносил правки в кирилло-мефодиевскую орфографию согласно фонетике старорусского языка»[235].

Так в кирилло-мефодиевскую традицию встраивалась речевая культура народа. Это дало основание академику В.В. Виноградову (1894–1969) разработать в 1950-е годы концепцию двух типов древнерусского литературного языка: «книжно-славянского и народно-литературного»[236].

Самое древнее «Остромирово евангелие» было недавно найдено в Новгороде археологической экспедицией под руководством академика В.Л. Янина (1929–2020). Текст восстанавливали по крупицам, скрупулезно и тщательно, буквально по буквам. Оказалось, что найденная книга на деревянных дощечках была предназначена не для церковной службы и не просто для мирского чтения, а для обучения грамоте. Фактически это был первый учебник – «то, с чего начинается просвещение, знание!»[237]

.

О том, что новгородцы благодаря азбуке Кирилла и Мефодия издревле умели читать и писать, свидетельствуют берестяные грамоты. Первая была найдена экспедицией академика Арциховского 21 июля 1951 г. в Новгороде. Всего на сегодняшний день в Новгороде обнаружено 961 берестяная грамота. В других городах их тоже находили: в Старой Руссе – 41, Торжке – 19, Смоленске – 15, Пскове – 8, Твери – 5, Москве – 3, Звенигороде Галицком – 3, в Рязани, Витебске, Мстиславле – по одной. Как видим, география распространения письменности в Древней Руси была достаточно обширной.

О значении берестяных грамот для исторической науки, истории просвещения и образования, лингвистики и филологии замечательно написал В.Л. Янин: «Всякий раз, извлекая из земли эти берестяные письма, мы испытываем невероятный стресс, потому что таким образом мы словно слышим голоса древности. <…> В качестве примера приведу в переводе на современный русский язык одну из грамот XI века, автором которой, судя по контексту, была молодая девушка: “Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты на меня имеешь, что в эту неделю или: в это воскресенье ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как брату. Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если я тебя по своему неразумению задела, и если ты начнешь надо мной насмехаться, то судит тебя Бог и моя худость (то есть я)”. <…> Нужно сказать, что женская грамотность – один из главных индикаторов культуры Средневековья. Любое общество, в котором имеется женская грамотность, считается развитым в культурном отношении»[238].

В высокой культуре Древней Руси выражается прямая заслуга Кирилла и Мефодия, создавших славянскую азбуку. Огромное значение для грамотности в Древней Руси имели переводы Кириллом и Мефодием церковных книг с греческого на славянский язык. Самой читаемой книгой в Древней Руси, как, впрочем, и в последующие века, был Псалтирь. По нему детей и взрослых учили читать. Многие православные, жившие в Х веке, знали псалмы наизусть. Поэтому глубоко прав обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев (1827–1907), когда писал: «Действительно нельзя не признать, что семя всей нашей исторической культуры заложено в азбуке, изобретенной Кириллом и Мефодием, и в книгах, ими переложенных на славянский язык и доныне составляющих драгоценное достояние духа народного в России»[239]

.

Константин Философ был послан патриархом Фотием в Моравию с целью расширить и укрепить влияние Византии в славянском мире и ограничить его со стороны латинян. Константин Философ сумел в интересах единства христианства добиться у папы Адриана II (792–872) признания переводов на славянский язык Священного Писания и других христианских текстов. Однако лишь на два десятилетия. После смерти Константин Философ был с почестями погребен в Риме.

Его брат Мефодий был рукоположен в сан епископа Паннонии (современной Венгрии), населенной славянами, и привел их в каноническое подчинение Риму. Латиняне, впечатленные успехом солунских братьев в славянских землях, стремились перехватить инициативу Византии в христианизации славян, окружив вниманием и признанием духовного подвига святых Кирилла и Мефодия, попытались представить их представителями римского папы и тем укрепить авторитет латинян в славянстве.

Вместе с тем важен и тот факт, что святые Кирилл и Мефодий были убежденными сторонниками и проповедниками общеевропейского христианского единства, что было по достоинству оценено римским папой. В IX веке вселенский раскол христианства на православие и латинство был еще далек и конкурирующие между собой Византия и Рим были в равной степени заинтересованы в единстве христианства.