Русская Америка. Слава и боль русской истории

Шелихов был объективно крупнейшей исторической фигурой, однако на фоне сановников — наследственных аристократов он — всего-то купец — в глазах Екатерины «не смотрелся», влиянием не пользовался. Экспедиции же Биллингса и Муловского имели влиятельных сторонников из числа тоже сановников, но мыслящих государственно, а не антигосударственно. Здесь агентам влияния было намного сложнее развернуть мысль императрицы в сторону, противоположную интересам державы, хотя по мере сил они не могли этим не заниматься. Государственная работа в поздней екатерининской России всё чаще пробуксовывала, тормозилась, и вряд ли одной только возникшей государственной ленцой Екатерины можно объяснять то бедственное положение, в каком — по свидетельству декабриста барона Штейнгеля — «флот и морская служба, равно как и самый Кронштадт, в последнее время царствования Екатерины находились»…

Расхлябанность в государстве была не только удобна дворянству и чиновничеству. Она была очень на руку всем тем, против кого мог бы обратиться флот, заботливо обшитый медью… Именно им, внешним недругам России, смертельно угрожали и сильный русский флот, и сильная Русская Америка. И именно они мощно влияли на императрицу.

Впрочем, Екатерина недаром прозывалась Великой, и великая часть её натуры всё ещё была способна подвигнуть её на разумные решения и замыслы, так что определённая поддержка начинаний Шелихова со стороны властей с годами возрастает. 30 августа 1789 года Шелихов пишет пространное деловое письмо правителю американских русских поселений шелиховской «Северо-Восточной компании» «македонскому греку» Евстратию Ивановичу Деларову. В нём он среди новостей и указаний сообщал о назначении в Иркутск нового генерал-губернатора Ивана Алферьевича Пиля, аттестовав его: «добродетельный муж». О Пиле, последовательно поддерживавшем Шелихова, позднее будет сказано отдельно, а здесь приведу следующее место из письма Деларову, где Шелихов писал:

«Ведомо вам да будет: я и Иван Ларионович Голиков прошлаго году от монархини получили великую милость и обнадежение всей компании людем в отличности ожидать великой милости монаршей. Ныне нечаянная со Шветом и протчими война помешала. Однако впредь за усердие к ползе государственной не останутца работные без награды…

»

Показательно и окончание августовского письма Григория Ивановича, посвящённое, так сказать, социальной и просветительской линии Шелихова. Он писал Деларову:

«Грамоте, петь и арихметике более малчиков (из аборигенов. — С.К

.) пожалуйте старайтись, чтоб со временем были из них мореходы и добрыя матрозы; также мастерствам разным учить их надобно, особливо плотничеству. Привезенныя малчики в Иркутске все учатца музыке, платим в год за каждого по пятидесяти рублев капелмейстеру; музыку и барабанщиков в Америку доставим огромную. Главное о церкви потребно ноне, и стараюсь. Книг учебных, горных, морских и протчих множество к вам пришлю. Кто учитца хорошо, тем гостинца пришлю на судне. Затем всем добрым молотцам объяви мое доброжелательство и поклоны…»

Иркутский и Колыванский генерал-губернатор Пиль постоянно информировал императрицу о состоянии дел на Тихом океане. Направляя 14 февраля 1790 года свой очередной «всеподданнейший рапорт» Екатерине II Иван Алферьевич прилагал к нему записку «о главнейших вновь показываемых компаниею Голикова и Шелихова у берега Америки островах, заливах и бухтах и о народах, тут обитающих», где кроме перечня островов отмечалось, что «все сии острова и бухты… изобильны лесом и другими продуктами; народы же, на них живущие, зделались более уже приверженными к российским промышленным, нежели к иностранцам, у них бываемым».