Русская Америка. Слава и боль русской истории

В «исходе ноября» 1786 года Сарычев заложил в Верхнеколымском остроге на берегу реки Ясашной судно «Паллас» (длина 45 футов, ширина 15 футов, глубина 6,5 фута). В апреле 1787 года было заложено и второе судно длиной 28 футов, названное по имени реки «Ясашна». Как писал Сарычев: «Строить его взялся шхипер Баков, ибо бывший у нас тиммерман (мастер Усков. — С.К.) по неумению своему не без труда управлялся с непривычными к плотничному делу казаками при работе большого судна («Палласа». — С.К.), которая шла очень медленно».

«А как надобны ещё были гребные малые суда, — прибавлял Сарычев, — то строение их взял я на себя».

15 мая 1787 года Ясашна вскрылась, и начала прибывать вода, так что на третий день — 17 мая «Паллас» был спущен на воду с полным вооружением и припасами, а на четвёртый день спустили и «Ясашну».

На этих, им же построенных, судах Сарычев в 1787 году вместе с Биллингсом прошёл по Колыме к морю, проводя при живом «аглицком» «астрономе» Биллингсе астрономические определения и исправляя карту…

Сарычев предпринял первые раскопки древних памятников Арктики…

Сарычев в 1789 году описал на деревянной байдаре берег Охотского моря от Охотска до реки Улькан (почти полтысячи километров) в восемь дней, а в 1791 году на маленькой алеутской байдарке — северную сторону алеутского острова Уналашки на протяжении 100 вёрст в полтора дня!

Сарычев в 1791–1793 годах единолично, без Биллингса, исследовал островную зону у Аляски. Биллингсу, как утверждают, то и дело «мешали льды»… А русскому моряку Сарычеву они не мешали?

Возвратимся в конец весны 1787 года… В Верхнеколымске покачиваются на воде два экспедиционных судна. 25 мая оба снялись с якоря и пустились вниз по Ясашной. Командование «Палласом» принял на себя Биллингс — пока ещё капитан-лейтенант, с которым на борту были также доктор Мерк из иркутского госпиталя, заведовавший научной частью, механик Эдвардс, рисовальный мастер Лука Воронин, «а из воинской команды шхипер Баков, штурман Батаков, штаб-лекарь Робек и 30 человек нижних чинов». Сообщив это в описании своего путешествия, Сарычев продолжал:

«На второе судно, состоявшее под моим начальством, вступили геодезии унтер-офицеров трое, подлекарь да боцманмат, да казаков в матросской должности двенадцать человек. Итак, из всех со мною на судне находившихся, кроме боцманмата, не только никто не бывал в море, но и понятия не имел о нём. С сими неопытными людьми должен был я предприять самое трудное и самое опаснейшее плавание по Ледовитому морю, где требовалось беспрестанное бдение и всевозможная осторожность».

А ведь комплектованием экспедиции ведал и отвечал за это её начальник, то есть Биллингс. Мог он и поделиться с Сарычевым бывалыми моряками, но последнему пришлось выкручиваться самому. «Сколько смог» он приготовил «двух геодезистов к штурманской должности», обучив их знанию компаса и бросанию лота. Один из этих новых штурманов — Худяков в 1791 году по поручению Сарычева обследовал алеутские Лисьи острова и открыл небольшой архипелаг — острова Худякова.

Трёх казаков Сарычев «приучил править рулём». Сверх того, были приделаны четыре весла, которые, как писал Сарычев, «очень пригодились и много раз избавляли нас от опасностей». Провизии взяли на семь месяцев.

В Среднеколымске к экспедиции присоединился штурман Сергей Бронников. Его «начальник взял к себе на судно», и не подумав усилить экипаж «Ясашны». А в середине июня в районе Омолона «на летовье» ожидали экспедицию «гижигинского гарнизона капитан Шмалев, а с ним сотник Кобелев, да чукотский толмач Дауркин».

Ивана Кобелева и опытного переводчика из чукчей учёного-самоучку Николая Дауркина присоединил к себе Биллингс, а Шмалева он определил к Сарычеву. В конце июня 1787 года экспедиция вышла в «Ледовитое море».

Биллингс, якобы учёный «астроном» и «гидрограф», должен был в Беринговом море не столько открывать новые земли, сколько положить на карту — возможно точнее, земли, уже русскими открытые до него! Но как раз этого он и не сделал — практически все съёмки в районе Алеут и Аляски проделал Сарычев, попутно совершая и новые географические открытия.

Течение крупнейшего притока Колымы — Омолона — на протяжении тысячи километров проследил и положил на карту экспедиции армейский капитан Тимофей Иванович Шмалев (1736–1789), дослужившийся из прапорщиков до капитана. Шмалев стал для Сарычева крайне полезным сотрудником. Гавриил Андреевич писал о нём: «Шмалев несколько лет был начальником в Гижиге, куда ежегодно приходят для торгу чукчи. Ласковостию и подарками приобрел он от многих из них доверенность и любовь». И о капитане Шмалеве — подвижнике русского дела на крайних его материковых восточных рубежах, исследователе Северо-Восточной Азии — надо сказать хотя бы несколько слов отдельно.