Русская дива

с первого июля в СССР произведено тридцать два ареста еврейских активистов. В связи с таким усилением репрессий и судом над Щаранским и Гинзбургом «Американский еврейский конгресс», «Лига защиты евреев» и другие еврейские организации США решили завтра, в воскресенье, провести массовую демонстрацию протеста перед зданием советского посольства в Вашингтоне…»

— Ура! — негромко прогремело в квартире Бродник, и тут же неизвестно откуда возникла бутылка шампанского. И все поздравляли друг друга так, словно это ради них соберутся завтра в Вашингтоне американские евреи. Впрочем, так оно и было…

Рубинчик, к своему изумлению, очень быстро освоился в этой компании, редактируя петиции в ООН, обращения к Брежневу и информацию для западных радиостанций. Практически он снова оказался в своей стихии — в редакционной работе, только несколько иного качества: тут не было цензуры и связанной с ней необходимости упаковывать реальную советскую жизнь в хитроумные пассажи «позитивных настроений». Правда, при этом отпадала и надобность в так называемой «художественности» — сюжетности, колоритном диалоге и прочих профессиональных нюансах, которые Рубинчик считал своим журналистским стилем. Официальные петиции требовали телеграфной лексики с точным отбором голых фактов и в таком их количестве, чтобы не утопить среди них идею документа и, самое главное, сделать эти документы максимально удобными для публикации в любой газете и чтения с любой трибуны.

Рубинчик это понял сразу, как только Инесса Бродник попросила его «помочь девочкам» — Рае Гольдиной и Зине, жене актера Герцианова, которые на двух машинках печатали длиннющее послание к Всемирной женской ассоциации об условиях содержания русских, еврейских и татарских диссиденток в Мордовском женском лагере, с которыми удалось наладить связь после первомайской поездки туда Инессы Бродник с продовольственной передачей для заключенных. Присев у кухонного стола, Рубинчик за полчаса исчеркал и сократил на две трети все, написанное Зиной и Раей, и продиктовал им новый текст, от которого Инесса Бродник расплакалась, хотя все факты были взяты из ее собственных рассказов и из тайных писем зэчек, которые стали поступать по налаженному Бродник каналу.

— Да это по радио можно читать! — сказала Инесса и, чистя картошку, попросила Зину и Раю отпечатать текст под копирку в пяти экземплярах, чтобы передать его еще и в ЮНЕСКО, в «Амнести Интернэшнл», в Красный Крест и корреспондентам «Нью-Йорк таймс» и «Гардиан». Отказница с 1970 года, Инесса Бродник была участницей и организатором всех крупных сионистских акций — от голодовки 1971 года в Приемной Верховного Совета СССР до последней демонстрации перед зданием ОВИРа. Если КГБ ее пока не берет, объяснил Рубинчику Карбовский, то только потому, что здесь, в ее квартире, побывали уже несколько глав иностранных государств и десятки иностранных журналистов.

— Значит, — сказал Карбовский, — если они отправят ее в лагерь, шум поднимется колоссальный! Хотя теперь, после суда над Орловым, от них можно ждать чего угодно…

К вечеру, получив из тайников Карбовского несколько тоненьких, отпечатанных на папиросной бумаге брошюр об Израиле и еврейской религии, Рубинчик уже собрался уходить, когда Инесса отвела его в пустую комнату и спросила:

— Так о чем вы хотели посоветоваться с раввином? Какие у вас проблемы с КГБ?

Но Рубинчик и родной матери не смог бы рассказать обо всех своих страхах перед КГБ, а потому сказал только:

— Ну, с месяц назад я был в командировке и… ну, и они застали меня с женщиной. Но я был пьян!

— И теперь у вас сложности с женой?

— Откуда вы знаете? — удивился Рубинчик.

— А это первое, что гэбэ пытается с нами сделать, — разрушить семью. Ведь весь секрет еврейского выживания — в галуте, в семье. Вы усмехаетесь, думаете: это слишком банально, да? Но все вечное и должно быть банально, иначе оно бы не было вечным. Кстати, гэбисты и мою семью разрушили, я вам как-нибудь расскажу. А пока возьмите вот это… — с этими словами Инесса открыла сундук, достала из него яркую импортную коробку с надписью «MATSA», бутылку красного вина с надписью «MANUSHEVICH», красивый подсвечник и все это вручила Рубинчику. — Держите!

— Зачем? Что это? — спросил Рубинчик.

— Это маца и субботнее вино, чтобы праздновать субботу. А как — вы прочтете в книжке, которую вам дал Илья. Мой вам совет: почитайте ее до того, как поедете домой, ладно? И вот еще пятьдесят рублей из нашего фонда. Берите, берите, это не мои деньги. Это деньги оттуда!. Когда мы с вами окажемся там, мы тоже будем помогать тем, кто здесь, верно?»

И Инесса пытливо заглянула Рубинчику в глаза.