Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Николай Иванович Греч — журналист, писатель, филолог. Сын чиновника, он обучался в юнкерской школе и педагогическом институте. В 1812–1839 гг. редактор-издатель журнала СО, ориентировавшегося до середины 20-х гг. на передовые круги русского общества. После восстания декабристов Греч, по его собственным словам, быстро «вытрезвился от либеральных идей» и стал заядлым монархистом. В 1831–1859 гг. издавал (совместно с Ф. В. Булгариным) полуофициозную газету СП. Криптонимы Греча: Р., К.

636. «Цветник», 1810, № 2, с. 230, подпись: Р. Пигмалион — см. примеч. 1272.

637. СПВ, 1812, № 2, с. 182, подпись: К. Авторство установлено по помете С. Д. Полторацкого, сделанной на основании его личной беседы с Гречем (см. «Лит. вестник», кн. 8, 1902, с. 315). Вероятный адресат — А. С. Шишков (см. примеч. 830).

П. А. ВЗМЕТНЕВ

Биографических данных о Петре Алексеевиче Взметневе не обнаружено.

638. «Улей», 1812, № 17, с. 416. Очевидно, вольный перевод с английского (ср. с эп-мой № 1293). Аналогичный мотив использован Лермонтовым в стих. «Нищий» (1830): «Куска лишь хлеба он просил, И взор являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку».

С. А. НЕЕЛОВ (1779–1852)

Эп-мы и экспромты Сергея Алексеевича Неелова в свое время были широко известны в московском обществе. П. А. Вяземский писал о нем (в «Старой записной книжке»): «Неелов — основатель стихотворческой школы, последователями коей были Мятлев и Соболевский; только вообще он был скромнее того и другого. В течение едва ли не полувека малейшее житейское событие в Москве имело в нем присяжного песнопевца. Шуточные и сатирические стихи его были почти всегда неправильны, но зато всегда забавны, остры и метки. В обществе, в Английском клубе, на балах, он по горячим следам импровизировал свои четверостишия» (Вяземский-ПСС, т. 8, с. 158–159). Излюбленный жанр Неелова — амфигури — «куплеты, положенные обыкновенно на всем знакомый напев; куплеты составлены из стихов, не имеющих связи между собою, но отмеченных шутливостью и часто неожиданными рифмами. Иногда это пародии на известные сочинения, легкие намеки на личности и так далее» (там же, с. 360). В замысловатый текст амфигури Неелов вкрапливал эпиграмматические строки, которые порой представляют собой законченные эп-мы. Так, например, в пространном амфигури, посвященном своей тяжбе в Сенате, Неелов писал:

Мой геморройИной порой

Вертит меня, ломает;Но ах, СенатМне во сто кратЖить более мешает.

Эп-мы и экспромты Неелова почти не сохранились. Некоторые из них дошли до нас в записях Вяземского, иные — по публикации М. О. Гершензона в РП. Несколько эп-м удалось обнаружить в рукописях. Подробнее о Неелове см. биогр. спр. М. О. Гершензона в РП, с. 1–5.

639. РА, 1873, № 11, стлб. 2152, со след. объяснением П. А. Вяземского: «А. М. Пушкин перевел Тартюфа под именем Ханжеева … Перевод, конечно, был плоховат, но знаменитость подлинника, известность переводчика, за недостатком дарования, придавали готовящемуся представлению на сцене прелесть любопытной новизны. Зала Петровского театра была полна. Комедия кое-как сошла. Приятели и знакомые Пушкина рукоплескали и по окончании представления дружно и громко стали вызывать его. Благодарно кланяясь, явился он пред публикою в директорской ложе. Вслед за тем и неизбежный Неелов подал свой голос в следующих стихах (далее текст эп-мы). Другой приятель Пушкина приветствовал перевод его таким образом»:

«Тартюфа видел я». — «Что ж, много ли смеялся?»— «Ах нет, мне Пушкин друг: слезами заливался».

Печ. по автографу ГБЛ (сообщена В. Э. Вацуро), так как сравнение текста автографа с текстом, напечатанным в РА, выявляет тщательную редакционную правку, осуществленную Вяземским. Пушкин Алексей Михайлович (1769–1825) — переводчик, театрал; в «Парнасском адрес-календаре» А. Ф. Воейкова о нем сказано: «Служит при нагрузке Расиновых и Мольеровых сочинений балластом». Перевод А. М. Пушкина «Ханжеев, или Лицемер» был впервые поставлен на сцене в 1809 г., что и определяет датировку эп-мы.