Русская жизнь-цитаты-август 2017

К делу режиссера Кирилла Серебренникова подключили ФСБ, точнее службу по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом. Об этом РБК рассказал осведомленный источник. Спецслужба проверяет связи и контакты фигурантов дела. «Учреждения культуры могут использоваться противником для пропаганды в качестве структур, формирующих враждебное отношение к Российской Федерации. На их базе может осуществляться вербовка», — пояснил бывший начальник центра общественных связей ФСБ Александр Михайлов. Он добавил, что ФСБ ближе к теме интеллигенции, более деликатно умеет с ней работать, чем МВД.

Вопросы из зала. 1. Могу ли я немедленно подать в суд на, к примеру, федеральные ТВ-каналы, Минкульт, Минобр, Минздрав, далее везде, а особенно — и в первую очередь! — на Госдуму, которые несомненно «формируют враждебное отношение к Российской Федерации», да еще как формируют.

https://www.facebook.com/alexej.slapovsky/posts/1801039476590114

Михаил Соколов:”Диктатура Путина сознательно создает слой купленной элиты. Не так важны директора театров, как ректоры, директора госучреждений, директора школ, главврачи больниц, ну и замы вышеуказанных. Эта прослойка сама жирует за счет бюджета, а за это жестко контролирует “пролетариев умственного труда”, выводит студентов на выборы, учителя под их контролем считают на избирательных участках “как надо”, влияют на родителей и т.п. Это одна из “скреп” российского коррупционно-олигархического режима.

https://www.facebook.com/ns.mironowa/posts/1605270832881586

Сергей Медведев:”Интеллигенция боится не Навального, а политики как таковой, прагматики исторического действия, потому что политика разрушает принцип сословной раздачи и тот самодостаточный этический дискурс, который заменяет интеллигенции субъектность.

Интеллигенция- сословие, созданное государством под задачи модернизации и встроенное в государственные механизмы раздачи ресурсов в обмен на лояльность, находится в двойственном положении: с одной стороны, оно жизненно зависит от государства, с другой — часть интеллигенции, обладая способностью к рефлексии и исторической ретроспективе, занимает критическую позицию по отношению к породившему ее российскому государству. Критический потенциал образованного класса превращается в патентованный этический дискурс: в условиях дефицита гражданского общества и публичной политики он берет на себя роль совести нации, и именно в таком качестве, как этическая и критическая сила, intelligentsia входит в словари и учебники по русской истории и культуре.

Иными словами, в России идет непрекращающийся торг между властью и интеллигенцией, во время которого власть раздает блага и репрессии, а интеллигенция в ответ предъявляет лояльность, жалобы и просьбы (не требования!) или этическую (оп)позицию. Этот торг принципиально неполитический, ибо в нем не идет речь о власти. Этическая позиция заменяет интеллигенции способность к политическому действию, ее гражданский энтузиазм оборачивается беспомощностью при первой возможности взять власть, будь то в феврале 1917-го или в августе 1991-го, и покорное вручение этой власти тем, кто обладает политической субъектностью (большевикам в первом случае или советской бюрократии во втором). Во второй половине ХХ века диссидентское движение в СССР было сугубо этическим, а не политическим, и отдельные походы интеллигенции во власть оканчивались тем, что они либо отторгались системой (пример Андрея Сахарова), либо, как случилось с молодыми технократами гайдаровского призыва, были ею полностью переварены и присвоены, чему примером эволюция Анатолия Чубайса. Ни политических партий, ни институтов власти, как в Восточной Европе, советской интеллигенции создать не удалось.

История повторяется в XXI веке, когда спонтанная гражданская мобилизация во время «болотного» протеста 2011–2012 годов так и не привела к значимому политическому действию, а попытка создания Координационного совета оппозиции провалилась из-за внутренних разногласий: как тогда шутили, «пятая колонна никак не может построиться». Пять лет спустя нечто похожее происходит в ситуации с Алексеем Навальным: в настоящий момент он, очевидно, является единственным оппозиционным политиком федерального масштаба, способным расшатать нынешнюю систему власти — даже вне зависимости от того, допустят ли его на выборы 2018 года. Однако большая часть образованного класса отказывает ему в поддержке, предъявляя этические претензии то в национализме, то в вождизме. Интеллигенция боится не Навального, а политики как таковой, прагматики исторического действия, потому что политика разрушает принцип сословной раздачи и тот самодостаточный этический дискурс, который заменяет интеллигенции субъектность. У интеллигенции этика — это отказ от действия, а у Навального этика — это действие, как у большевиков сто лет назад, и это-то интеллигенцию и пугает.