Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

На эти весьма резкие слова и даже угрозы оскорбленного, но бессильного самолюбия отцы Макарий и Иероним отвечают пространно и в примирительном тоне с подробным объяснением, почему они не вмешиваются в дела Ильинского скита. «Мы, – пишут старцы, – опять повторяем тоже, что начинать в настоящее время что-либо против установившегося какого ни на есть порядка в Ильинском скиту теперь несвоевременно. Вам ведь известно, что здесь на Святой Горе каждый из монастырей настолько пользуется самостоятельностью, что вмешательство во внутренние распоряжения и управление какого-нибудь другого монастыря и даже самого Протота немыслимо и не допускается на практике. Следовательно, участие в этом деле нашим влиянием на скит не принесет никаких результатов. Ильинский скит состоит в ведении монастыря Пандократора, на который мы влиять решительно не можем, по известному нерасположению греков к русским вообще, а в частности потому, что они не станут действовать по чьим-либо указаниям. Кроме того, сохранение настоящего порядка вещей для Пандократора желательно уже потому одному, что вы упоминаете в письме вашем, т. е. что в этом их вещественный интерес. Из этого следует, что, как только узнают о. Андрей и братия, его приверженцы о наших стараниях в смысле перемены у них игумена, то непременно обратятся к своему монастырю, т. е. в Пандократор, и засвидетельствуют своими подписями, что как игумен братиею, так и братия им довольны (они уже это сделали). Без сомнения, монастырь представить это обоюдное засвидетельствование в Протат и тогда с этой главной стороны они будут обеспечены, а всякое подобное начинание непременно пронесут они по Афону, как коварные происки Руссика и о. Иннокентия. Нет, боголюбивейший Михаил Романович, не потому мы не хотим принимать в этом деле деятельного участия, что безучастно взираем на бедственное положение скита, или равнодушно относится к его начальственным беспорядкам и жалким смущениям, нет, но опытное сознание настоящего положения здешних дел заставляет нас так поступать, при всем нашем душевном сочувствии вашим благим намерениям и ревности о славе Божией, Его св. церкви и св. обители, для которой вы столько потрудились. Повторяем, что мы душевно во всем этом вам сочувствуем и сожалеем с прискорбием, что благие намерения ваши касательно перемены игумена не могут быть приведены теперь в исполнение. В духовное утешение ваше скажем, что Господь, изрекший, что и за поданную чашу воды будет дарована мзда, тем более не презрит ваших усердных четырнадцатилетних трудов на пользу святой обители и во славу Его святого имени, разумеется, награда не вещественная, а духовная соблюдается вам на небесах.

Касательно же заявления вашего правительству афонских письменных сношений вы хорошо знаете, что и Св. Синоду и правительству известно о наших письменных сношениях с родными и благодетелями нашими, а также и то, что единственный способ существования и выполнения жизненных потребностей афонским обитателям есть боголюбезные дары России. Всякий человек, и менее вас обладающий нравственными силами, может легко нанести искушение, но что же затем? Сделанное добро похваляется всеми. Если скитские отцы сделали не хорошо, то чем же причиною другие сотни людей, могущих потерпеть неприятность и потому скорбеть и лишиться насущного хлеба? Аще благоугодно вам, приимите наш совет такой, что вам необходимо ближе ознакомиться с настоящим положением наших дел, а для сего, если Господь восхощет и живы будем, вам нужно прибыть сюда. Итак, с Божиею помощию, проведши зиму, после Пасхи или к Пасхе пожалуйте к нам на Святую Гору. Разумеется, при этом вы заручитесь чем-либо от нашего посольства в Константинополе и тогда, может быть, что-либо и можно будет устроить. Не отрицаем, что все приверженцы покойного старца с радостию согласятся на перемену, но, если поступить безвременно, то вся тягость и ответственность в этом деле падет на них, а они уже и так перенесли много скорбей, а пущенный слух и разговор о перемене о. Андрея много уже наделали им вновь скорбей, о коих, вероятно, уже сообщил вам о. Иннокентий. Считаем не лишним заметить, что с мнением нашим вполне согласен и о. Иннокентий. Кроме того, малейшая попытка к поколебанию установившегося покоя скита отзовется неблагоприятно и на вещественном его достоянии, ибо со стороны о. Андрея и прочих это будет признано как бы покушением на их власть, и они станут ее защищать и отстаивать, разумеется, платя за поддержку оной кому следует»[242]

.